ФРАНСИС ВЕБЕР
ДОРОГОЕ СОКРОВИЩЕ
Перевел с французского Александр БРАИЛОВСКИЙ
Авторские права на перевод данной пьесы защищены и принадлежат Александру Браиловскому.
Тел.: +33 609 923 843
Эл. почта: sachoulia@gmail.com
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ФРАНСУА ПИНЬОН - безработный, лет 45.
МОРЕН - однокурсник Пиньона, преуспевающий юрист.
МОРИС ТУЛУЗ - налоговый инспектор.
КРИСТИНА ЛЕФЕВР - дизайнер, красавица, 40 лет.
МАРИ - бывшая жена Пиньона.
ОЛЬГА - соседка Пиньона, лет 30 - 35.
ПЬЕР ЖОНВИЛЬ - крестный отец Пиньона, лет 60 - 65.
Место действия не меняется - квартира Жонвиля в Париже.
Гостиная роскошной квартиры. Хозяин, г-н ЖОНВИЛЬ, судя по всему, человек чрезвычайно богатый и к тому же коллекционирует современное искусство.
Входят МОРЕН и ПИНЬОН.
МОРЕНУ за сорок, выглядит и одет как человек, преуспевший в жизни.
ПИНЬОН, напротив, совсем не соответствует обстановке квартиры. Ему тоже за сорок, костюм поношенный, туфли стоптаны, ему явно живется нелегко.
ПИНЬОН: Это очень любезно, что ты зашел.
МОРЕН: Да ладно, причем тут "любезно"! Просто хотелось тебя повидать. Ну, и заодно взглянуть... (Разглядывает картины и прочие произведения искусства.) Черт, да тут прямо музей!
ПИНЬОН: Выпьешь что-нибудь?
МОРЕН: Стакан воды... без газа... Должно быть, не так уж плохо здесь живется, а?
ПИНЬОН: Хозяину-то, может, и неплохо, а вот сторожу... Через пару дней вернусь в свои двадцать пять квадратов, напротив казармы пожарных... Ты когда-нибудь жил напротив казармы пожарных?
МОРЕН: Нет.
ПИНЬОН: Довольно оживленное место. (Подает МОРЕНУ стакан воды.)
МОРЕН (останавливаясь перед картиной): Так-так-так! Два миллиона долларов в прошлом году на аукционе Сотби!.. Это же Стробинский! (Отступив, чтобы получше рассмотреть картину, МОРЕН задевает скульптуру -"мобиль", изображающую руку со щеткой, которая чистит ботинок. Рука приходит в движение, МОРЕН забавляется.) А, Крапович!.. (Разглядывает журнальный столик перед диваном.) Потрясающе! Вот это коллекция!
ПИНЬОН: Единственное, о чем я точно не буду жалеть, когда уйду отсюда!
МОРЕН: Не любишь современное искусство?
ПИНЬОН: Я понимаю, что выгляжу неотесанной деревенщиной, но вот уже месяц ломаю себе голову над вопросом: почему за эти штуки дают целое состояние... Я, знаешь ли, ничего в этом не смыслю...
МОРЕН (Подходит к ПИНЬОНУ, разглядывает его): Сколько мы не виделись? Лет двадцать пять? Тридцать?
ПИНЬОН: После университета - ни разу.
МОРЕН: Ты не очень-то изменился... (Подходит к скульптуре, изображающей Мэрилин Монро с отверстием на месте лица, куда можно просунуть голову, наподобие фотоаттракционов для туристов, желающих сняться в образе какой-нибудь знаменитости. Случайно нажимает ногой на кнопку, включается вентилятор у ног скульптуры, вздымающий белую полотняную юбку Мэрилин.)
ПИНЬОН: Еще как! (Подходит к изображению Мэрилин и тычет ей пальцем в правую грудь: там кнопка, выключающая вентилятор.) Тогда я выглядел как студент. А сейчас - как безработный.
МОРЕН: А чем ты раньше занимался?
ПИНЬОН: Работал в адвокатской конторе.
МОРЕН: Вот как? Тебя приняли в коллегию?
ПИНЬОН: Нет, я собирал документацию, готовил дела для адвокатов.
МОРЕН: А почему они тебя уволили?
ПИНЬОН (тоном фаталиста): Потому что.
МОРЕН (после короткой паузы): А если чуть подробнее?..
ПИНЬОН: Они обошлись без всяких подробностей. Уволили, и все.
МОРЕН (после паузы): А этот, который нанял тебя сторожить квартиру, ничем не может тебе помочь? (ПИНЬОН отрицательно качает головой.) Такой влиятельный человек...
ПИНЬОН: Да, только не для меня.
МОРЕН: А как ты на него вышел?
ПИНЬОН: Он мой крестный.
МОРЕН (изумленно): Твой крестный?
ПИНЬОН: Ну да.
МОРЕН: Черт знает что! Твой крестный... (Проходя мимо "Мэрилин", случайно снова включает вентилятор, затем тычет в ее левую грудь, чтобы его выключить.)
ПИНЬОН: Не эту, другую!
МОРЕН (продолжает): Я говорю, твой крестный - один из самых богатых людей на земле, а ты ходишь отмечаться в бюро по трудоустройству?..
ПИНЬОН: Моя мать была у него прислугой за все.
МОРЕН (поправляет): Теперь это называется "служащий по дому".
ПИНЬОН: Хорошо, она служила у него по дому прислугой за все. Он видел меня один-единственный раз, на моих крестинах, мне было месяца два. Наверное, найдет, что я сильно изменился...
МОРЕН: Я бы на твоем месте все-таки попытался с ним поговорить.
ПИНЬОН: Он, вероятно, этого и опасался, поэтому сразу после моих крестин уплыл на своей яхте и больше во Франции не показывался.
МОРЕН: Но ведь доверил же он тебе сторожить квартиру!
ПИНЬОН: Да, я даже удивился. Меня это здорово выручило.
МОРЕН: И сегодня он приезжает?
ПИНЬОН: Да.
МОРЕН: Ну, так подластись к нему, попробуй ему понравиться!
ПИНЬОН: Да нет, с этой стороны рассчитывать не на что... Прости, что повторяюсь, Морен, но я в полной жопе. В полной!
МОРЕН (пройдясь по комнате): Знаешь, я ведь думал о твоей ситуации. Все очень непросто. Во-первых, сейчас этот кризис, и потом, ты ведь остановился на лицензии, а куда сегодня устроишься с лицензией юриста? Заправщиком на бензоколонку? Кассиром в супермаркет? (ПИНЬОН не отвечает.) Взгляни на меня: я продолжил учебу, и теперь руковожу юридической службой крупнейшего банка в Европе.
ПИНЬОН: Твоя-то мать не была прислугой за все.
МОРЕН (помолчав): Я бы хотел тебе помочь, но, понимаешь, банк - это такая система... Туда не так-то просто войти.
ПИНЬОН: Зато оттуда очень легко выйти. У меня был счет в вашем филиале в Курбевуа, меня туда вызвали, я пришел, они взяли ножницы, разрезали мою кредитную карточку пополам и отобрали чековую книжку.
МОРЕН (с некоторым смущением): Ну, если у тебя на счету был большой минус... Слушай, мне было бы неловко предлагать тебе должность рассыльного или подсобного рабочего...
ПИНЬОН: В моем положении - и то хлеб...
МОРЕН: Проклятый кризис, черт бы его побрал!
Звонок домофона.
МОРЕН: Ты кого-то ждешь?
ПИНЬОН: Нет. (Идет к домофону, снимает трубку): Да?
ТУЛУЗ (за сценой): Мор и с Тул у з, у меня назначена встреча с мосье Жонвилем.
ПИНЬОН: Открываю, пятый этаж, налево от лифта.
МОРЕН: Ладно, мне пора.
ПИНЬОН: Конечно, чего со мной время терять... Время - деньги, верно?
МОРЕН: Ну, зачем ты так?.. Созвонимся!.. До скорого! И - удачи!.. (Направляется к выходу.)
ПИНЬОН: "Удачи"... Не помешало бы...
МОРЕН уходит.
Звонок в дверь. ПИНЬОН идет открывать и возвращается с ТУЛУЗОМ, мужчиной за сорок, малопривлекательной внешности и с "дипломатом" в руке.
ТУЛУЗ: Вы, надо полагать, его консультант по налогам?
ПИНЬОН: Нет, что вы, я сторож! (Представляется.) Пиньон, Франсуа Пиньон.
ТУЛУЗ (представляется): Морис Тулуз, налоговый иснпектор. Мосье Жонвиль назначил мне встречу в половине четвертого.
ПИНЬОН: Он должен скоро быть, присаживайтесь. (ТУЛУЗ садится.) Хотите что-нибудь выпить?
ТУЛУЗ: Вообще-то я должен был вызвать его к себе, в министерство финансов, но по его просьбе согласился придти сюда. В знак, так сказать, особого уважения.
ПИНЬОН принимается очень пристально его разглядывать. Тулуза это явно раздражает, он отворачивается и начинает барабанить пальцами по своему "дипломату".
ПИНЬОН: И много вам их удается прищучить?
ТУЛУЗ: Что?.. Кого?
ПИНЬОН: Жуликов.
ТУЛУЗ: Вы совершенно не обязаны занимать меня беседой.
ПИНЬОН: Извините. (Пауза.) Это, наверное, напоминает охоту: как только дичь выследили... (Имитирует выстрел из ружья. ТУЛУЗ сердито щелкает языком.) Да, да, прощу прощения... (Звонит телефон, ПИНЬОН с нимает трубку.) Алло?.. Да, это я... (Вдруг, с тревогой) Что-то серьезное?.. Правда?.. Держите меня в курсе, пожалуйста... Спасибо, что позвонили. (Вешает трубку и оборачивается к Тулузу.) Мосье Жонвилю стало нехорошо, он в больнице, под наблюдением врачей.
ТУЛУЗ: В какой больнице?
ПИНЬОН: Какая-то клиника, в Коста-Рике.
ТУЛУЗ (нехорошо улыбаясь): В Коста-Рике, значит... Ну-ну... (Поднимается с кресла.) Пожелайте ему от моего имени скорейшего выздоровления и передайте, чтобы он назначил мне новую встречу, как только сможет. (Направляется к выходу.)
ПИНЬОН (останавливает его и снова усаживает): А вы не могли бы устроить проверку мне?
ТУЛУЗ: Простите, что?
ПИНЬОН: Я выучился на юриста, но толку от этого никакого, вот уже два года я без работы, я никто, и никому до меня нет дела. Прошу вас, устройте мне налоговую проверку!
ТУЛУЗ: Налоговую проверку - у безработного?! Вы смеетесь! Да что у вас проверять?
ПИНЬОН: Вот именно потому, что у меня ничего нет, вы можете мне помочь! Если вы устроите мне налоговую проверку, все подумают, что я - более важная птица, чем кажусь, и на меня обратят внимание. Это будет как второе рождение!
ТУЛУЗ: Сожалею, но налоговая инспекция в такие игры не играет. (Снова собирается уходить, но ПИНЬОН опять его удерживает.)
ПИНЬОН: Если вы сейчас уйдете, я выброшусь в окно. Пятый этаж. Увидимся внизу, я там буду наверняка раньше вас.
ТУЛУЗ: Бросьте!.. Покончить с собой из-за налоговой проверки - это я понимаю, но из-за того, что вас не проверяют, - это бред!
ПИНЬОН: Ну что ж, значит, один такой бредовый случай будет на вашей совести.
ТУЛУЗ: Знаете что?.. Вам нужен не налоговый инспектор, а психиатр!
ПИНЬОН: Вы правы, я сумасшедший. Надо быть безумцем, чтобы искать человеческое сердце в груди налогового инспектора!
ТУЛУЗ: Сердце у меня есть, и не хуже, чем у других, но только не для жуликов и тем более не для шантажистов!
ПИНЬОН: Никакой это не шантаж!
ТУЛУЗ: Грозиться выпрыгнуть из окна пятого этажа, если вам не устроят налоговую проверку, – это как, по-вашему, называется?
ПИНЬОН: Отчаяние.
ТУЛУЗ: Самоубийство, а тем более налоговая проверка – далеко не самый лучший выход из положения, можете мне поверить. Я вам ничем помочь не могу. Желаю удачи. (Опять собирается уйти, но ПИНЬОН снова его останавливает.)
ПИНЬОН: А если я вам расскажу все, что знаю о мосье Жонвиле?
ТУЛУЗ (резко меняет манеру поведения и возвращается к ПИНЬОНу; прищурившись): Что вам известно о мосье Жонвиле?
ПИНЬОН: Кое-что.
ТУЛУЗ: Что именно?
ПИНЬОН: Устройте мне проверку - расскажу.
ТУЛУЗ: Трудно предположить, что мосье Жонвиль станет откровенничать с каким-то безработным, который сторожит его квартиру.
ПИНЬОН: Раз вы так уверены, - всего хорошего!
ТУЛУЗ (колеблется, явно озадаченный): Если вам действительно что-то известно, и вы будете запираться, это может стоить вам очень дорого.
ПИНЬОН: Напугали! Что возьмешь с какого-то безработного?..
ТУЛУЗ: Слушайте, это же просто смешно: с чего вы взяли, что налоговая проверка может изменить вашу жизнь?
Слышен звук открывшейся и закрывшейся входной двери, а затем женский голос:
КРИСТИНА (за сценой): Это Кристина!
ПИНЬОН (поспешно объясняет): Это дизайнерша, занимается здесь декором, она со мной ни разу даже не заговорила, ни разу не взглянула в мою сторону, я для нее вообще никто! Налоговая проверка могла бы все изменить, сейчас сами увидите! (Шаги приближаются.)
ТУЛУЗ: И вы мне расскажете про Жонвиля?
ПИНЬОН не успевает ответить, Кристина появляется в дверях. ПИНЬОН толкает ТУЛУЗА за скульптуру Мэрилин, и Кристина его не видит. Это очень красивая сорокалетняя женщина, у нее в руках абстрактная статуэтка, которую она ставит на стойку бара и отходит, чтобы посмотреть, как это выглядит.
КРИСТИНА: Кажется, неплохо.
ПИНЬОН: А вот мне очень даже плохо, и мне это вовсе не кажется.
КРИСТИНА (действительно не обращая на него ни малейшего внимания): Пожалуй, на столике она будет смотреться лучше...
ПИНЬОН: У меня налоговая проверка.
КРИСТИНА (оборачиваясь наконец к ПИНЬОНУ): Что вы сказали?
ПИНЬОН: Я сказал: "У меня налоговая проверка".
КРИСТИНА (недоверчиво): У вас?..
ПИНЬОН: Да, у меня.
КРИСТИНА (по-прежнему недоверчиво): Это еще с какой стати?
ПИНЬОН: В смысле, с какой стати устраивать проверку такому жалкому субъекту, как я?
КРИСТИНА: Ну да!.. То есть, нет... Просто непонятно, зачем налоговая...
ПИНЬОН: Понятно или непонятно, - они за меня взялись, и мне сейчас не до абстрактных рассуждений... (С убитым видом садится на диван. Кристина подходит к нему, все более заинтересованная.)
КРИСТИНА: Кем вы были раньше, до того, как поступить сюда сторожем?
ПИНЬОН: Безработным.
КРИСТИНА: Обычно налоговая инспекция безработными не интересуется.
ПИНЬОН: Обычно - нет.
КРИСТИНА (подозрительно): Как зовут вашего инспектора?
ПИНЬОН: Тулуз. Морис Тулуз.
КРИСТИНА: Тулуз! Ну да, знаю я его. Он инспектировал одного из моих заказчиков... Если я правильно помню, довольно противный тип, и рожа такая мерзкая?
ПИНЬОН (бросая тревожный взгляд в сторону скульптуры Мэрилин, над которой появляется на мгновение голова ТУЛУЗА): Да нет, по-моему, он вполне ничего.
КРИСТИНА: "Ничего"?! Да он же вылитая крыса! Так это он вас проверяет?
ПИНЬОН: Он самый.
КРИСТИНА: Берегитесь, это такой гнусный тип, он несколько месяцев буквально не слезал с моего клиента, довел беднягу до самой настоящей депрессии. Меня вот что удивляет... Он обычно мелкой дичью не занимается, а на крупную вы как-то... не тянете.
ПИНЬОН: Тяну или не тяну, а он на меня всё-таки вышел... Я-то тоже считал, что меня не заподозришь... Ладно, не хочу вас грузить.
КРИСТИНА (позабыв про статуэтку, садится подле ПИНЬОНА с видом все более заинтересованным): Там - по-крупному? Не в смысле точных цифр, но - порядок, уровень? Раз уж эта крыса вами заинтересовалась, там должно быть солидно...
ПИНЬОН: Вы очень любезны, но я предпочитаю это не обсуждать.
КРИСТИНА (дружески кладя ему руку на плечо): Не отчаивайтесь. Все мои самые крупные заказчики обманывают налоговую инспекцию. Причем люди весьма известные, если бы я вам назвала их имена...
ПИНЬОН: Ага, давайте! Если я их заложу, может, мне удастся поладить с моим Тулузом!
(Новое стремительное появление головы ТУЛУЗА над плечами Мэрилин Монро; он утвердительно кивает.)
КРИСТИНА (шокирована): Как это - заложите? Вы шутите, надеюсь?..
ПИНЬОН: Мне сейчас, знаете ли, не до шуток... (Достает блокнотик и ручку.) Итак, слушаю вас. Их имена?..
КРИСТИНА: Поняла, поняла!.. Спасибо за урок, впредь буду осторожнее... Я только хотела сказать, что в конечном счете им всегда удается обдурить своих инспекторов. В налоговой службе работают одни кретины.
ПИНЬОН (снова взгляд в сторону Мэрилин): Ну, не все. Наверняка там есть умнейшие люди!
КРИСТИНА: Нет. Они все идиоты. У вас есть хороший консультант по налогам?
ПИНЬОН: Кажется, да...
КРИСТИНА: Самые лучшие – это те, кто начинал свою карьеру в Министерстве финансов. Для них сущее наслаждение водить за нос своих бывших коллег. (Достает из сумочки записную книжку.) Могу вам дать телефон одного моего друга, он настоящий эксперт по части сокрытия доходов, бывший министр...
Голова ТУЛУЗА вновь показывается над плечами Мэрилин.
ПИНЬОН (поспешно вскакивая с дивана, подхватывая Кристину под локоть и увлекая ее к выходу): Не сейчас, мы поговорим об этом позже!
КРИСТИНА: Мы могли бы как-нибудь поужинать вместе... Как вас, собственно, зовут?
ПИНЬОН: Франсуа.
КРИСТИНА (с чарующей улыбкой): До скорой встречи, Франсуа, только, чур, я вас приглашаю! Я могу себе это позволить, мне всегда платят черным налом!
Она уходит, слышно, как хлопает входная дверь, ТУЛУЗ стремительно появляется из-за скульптуры Мэрилин Монро.
ТУЛУЗ: Занятная дамочка! У вас есть ее адрес?
ПИНЬОН: Откуда, вы шутите?.. Зато теперь сами убедились: стоило заикнуться о налоговой, как она тут же пригласила меня на ужин!
ТУЛУЗ: А я, оказывается, вылитая крыса, а мои коллеги – сплошь кретины и идиоты!
ПИНЬОН: Если вы хотели, чтобы вас любили, вы, пожалуй, не совсем удачно выбрали профессию.
ТУЛУЗ (испепеляет его взглядом и достает из своего "дипломата" маленький диктофон): Итак, я вас слушаю. Что вам известно о мосье Жонвиле? Я записываю.
ПИНЬОН: Нет уж, не раньше, чем вы официально начнете мою проверку.
ТУЛУЗ (раздраженно): Да какую, к дьяволу, проверку! Сами только что видели: достаточно было сказать: "У меня налоговая, " и вам тут же поверили! Вам не нужен никакой инспектор!
ПИНЬОН: Несколько месяцев назад меня бросила жена. Я вообще-то не в претензии, жили мы тяжело... Но оказалось, что она мне изменяла, у нее целых четыре года был любовник. Вот к нему-то она и ушла.
ТУЛУЗ (выключает диктофон): Зачем мне это записывать!
ПИНЬОН: Если я ей позвоню и скажу, что у меня налоговая проверка, она расхохочется мне в лицо. Но если она получит официальное уведомление, если к ней заявится настоящий налоговый инспектор, это совсем другое дело!.. (Улыбается.) Представляю себе ее лицо, когда она обнаружит, что я тоже вел двойную жизнь!..
ТУЛУЗ (снова включает диктофон): Хорошо, баш на баш. Я пойду к вашей жене. А теперь вы мне расскажете о мосье Жонвиле.
ПИНЬОН: А я вам не доверяю. (Тулуз выключает диктофон.) Вы всю жизнь имеете дело с обманщиками, а с кем поведешься... Вот навестите мою жену, тогда и поговорим о Жонвиле.
ТУЛУЗ: Между прочим, я могу возбудить против вас уголовное дело за сокрытие информации.
ПИНЬОН (раскованно): Валяйте, возбуждайте, в тюрьме мне будет даже лучше. (Показывает на стены.) Там хоть не придется терпеть это так называемое искусство...
ТУЛУЗ (злобно): Адрес вашей жены?..
ПИНЬОН (довольный): Улица Мучеников, тридцать четыре!
ТУЛУЗ (убирая диктофон в портфель): Что ж, до скорой встречи, мосье Пиньон!
ПИНЬОН: Постойте, постойте, это еще не все! Я хочу, чтобы вы еще и к Морену наведались, это мой однокурсник, заправляет юридической службой в банке и тоже смотрит сквозь меня, я для него пустое место, отброс! Я хочу, чтобы он, и моя жена, и вообще все, думали, будто я припрятал миллиарды где-нибудь в Лихтенштейне, в Коста-Рике или на Каймановых островах! Да, и еще мой шурин, пусть он тоже так думает!.. Запишите, а то забудете кого-нибудь!
ТУЛУЗ: Мне нужны основания, чтобы начать эту идиотскую проверку. Напишите на себя донос и пришлите мне.
ПИНЬОН: Само собой. Что надо написать?
ТУЛУЗ: "Что, что..." Что мосье Пиньон Франсуа – мошенник, мерзавец, скрывает свои доходы от фискальных служб, уклоняется от уплаты налогов...
ПИНЬОН: Так, очень хорошо... Вы не могли бы мне продиктовать, а?
ТУЛУЗ: Нет, это уж слишком! Еще не хватало мне диктовать доносы!..
ПИНЬОН: Ладно, попробую сам, как сумею. Значит, я - мошенник...
ТУЛУЗ: Да.
ПИНЬОН: Мерзавец...
ТУЛУЗ: Да.
ПИНЬОН: Можно добавить - "говнюк"?
ТУЛУЗ: Нет.
ПИНЬОН: Разве я не говнюк?
ТУЛУЗ: Еще какой!
ПИНЬОН: Так в чем же дело?..
ТУЛУЗ: В том, что это здесь ни при чем!.. А главное, не вздумайте подписывать! Такие письма всегда посылают анонимно.
ПИНЬОН: Мосье Тулуз, я, конечно, не бог весть чего добился в жизни, и звёзд с неба не хватаю, но все же не настолько тупица, чтобы подписывать донос на самого себя!
ТУЛУЗ: Настолько или нет, но если вы собираетесь морочить мне голову насчет Жонвиля, вам предстоят крупные неприятности, можете мне поверить!
ТУЛУЗ уходит. ПИНЬОН размышляет несколько мгновений, потом радостно воздевает руки к небу.
ПИНЬОН: У меня налоговая проверка!
ЗАТЕМНЕНИЕ.
Когда сцена вновь освещается, мы видим Кристину, одной рукой она прижимает к уху мобильник, в другой держит открывалку.
КРИСТИНА: Алло, это Кристина Лефевр, у меня проблема с картиной Стробинского... Которая с открывалкой... Открывалка отвалилась... «Как, как», очень просто, – отклеилась от холста и упала!.. Я повесила картину над кроватью моего заказчика, хорошо еще, что он в отъезде, мог бы получить по голове...Как это - "приклеить обратно"?!. Вы что, смеетесь?.. Не стану я чинить картину Стробинского, она стоит целое состояние, называется «Открывалка», а открывалки там больше нет... Хорошо, сейчас привезу, но я должна быть уверена, что она будет держаться! Произведения искусства рассчитаны на века! Вы можете себе представить, чтобы на картине, где изображено распятие, Христос сорвался со своего креста?!. (Пока она говорит, появляется ПИНЬОН.) Хорошо, сейчас приеду, до встречи!
ПИНЬОН: Лучше выбросьте эту мазню на помойку. А открывалку сохраните, она-то может пригодиться.
КРИСТИНА (улыбается, но тотчас снова принимает серьезный вид): Я договорилась для вас о встрече с Шофро.
ПИНЬОН: А кто это?
КРИСТИНА: Консультант по налогам, лучший во Франции. Он завален работой, но по моей рекомендации готов заняться вашим делом.
ПИНЬОН: Это правда очень любезно, что вы так обо мне заботитесь.
КРИСТИНА (подходя к нему вплотную и пристально глядя в глаза): Если бы я могла сделать больше, я бы не колебалась ни секунды!
ПИНЬОН (отстраняясь): Моя бывшая жена должна придти с минуты на минуту.
КРИСТИНА: Вы были женаты?
ПИНЬОН: Да, шесть лет.
КРИСТИНА: И сохранили добрые отношения?
ПИНЬОН: Она ушла к другому и с тех пор не объявлялась.
КРИСТИНА: А тут вдруг взяла и объявилась!
ПИНЬОН: К ней заходил мой налоговый инспектор.
КРИСТИНА: Ясно, теперь она будет тянуть из вас деньги.
ПИНЬОН: Невесело все это.
КРИСТИНА: Дружеский совет: не давайте ей ни гроша. Ведь для фискальных служб - у вас ничего нет.
ПИНЬОН (с грустной улыбкой): Не беспокойтесь, мне бы сейчас вряд ли удалось что-то дать кому бы то ни было... (Звонок интерфона, ПИНЬОН снимает трубку.) Да?
МАРИ (за сценой): Это я.
ПИНЬОН: Это она... А вы – вы замужем?
КРИСТИНА: Была, в ранней молодости... Я была настоящим сорванцом, казалось, только по ошибке не родилась мальчиком... Потом влюбилась в друга детства, вышла за него – и обнаружила, что он тоже... по ошибке не родился девочкой... И только после развода я стала женщиной по-настоящему... Да и он - тоже... (Берет картину и открывалку.) Мне надо бежать в галерею, до встречи, милый. (Уходит.)
ПИНЬОН (явно смущенный этим обращением, повторяет): «Милый...»
Недоверчиво качает головой.
Звонок в дверь.
ПИНЬОН идет открывать и возвращается с МАРИ, своей бывшей женой. Ей около сорока, она привлекательна, но неприветлива. Она взглядом инквизитора оглядывает гостиную.
ПИНЬОН (спеша объяснить): Это не моя квартира, я здесь только сторожу.
МАРИ: Что это за история с налоговой проверкой?
ПИНЬОН: Хочешь что-нибудь выпить?
МАРИ: Нет. Ты сказал, что это не телефонный разговор. Говори, я слушаю.
ПИНЬОН: Присядь... (МАРИ садится на диван.) Да ничего страшного, просто недоразумение.
МАРИ: После визита твоего инспектора у меня сложилось совсем другое впечатление. Он, похоже, считает, что все очень даже серьезно.
ПИНЬОН: Ну да, он мужик что надо, настоящий профессионал!
МАРИ: Ничего себе "профессионал"! Что ты несешь?! Ему твоя шкура нужна! (Передразнивает ПИНЬОНА.) «Мужик что надо!..»
ПИНЬОН: Это же его работа, я только признаю, что он ее делает честно, вот и все. Ты бы видела, как он изучал мои счета, - просто загляденье!..
МАРИ: Ты что, издеваешься?
ПИНЬОН: И не думал даже! Раз уж тебя проверяют, лучше иметь дело с человеком добросовестным...
МАРИ (вскакивает, раздраженно): Да он у меня три часа сидел, всю душу вынул! Добивался, чтобы я ему призналась, где ты прячешь деньги, в каких налоговых парадизах! И все, что ты находишь нужным мне сказать, это – что он добросовестно делает свою работу?!
ПИНЬОН: Присядь, Мари.
МАРИ: Нет, я жду ответа. Неужели все эти годы, что мы – твои дети и я, – жили в нищете, ты прятал где-то огромные деньги?
ПИНЬОН: Прежде всего, это не мои дети. Когда мы встретились и поженились, они у тебя уже были, и я делал для них все, что мог. Они ушли от меня вместе с тобой, даже не попрощавшись. И с тех пор ни разу не позвонили.
МАРИ (в затруднении): Это я запретила им тебе звонить. У них сейчас новый отец, ни к чему осложнять им жизнь. (ПИНЬОН смотрит на нее, качая головой. Раздраженно): Я приехала не для того, чтобы оправдываться!.. Я хочу знать: пока мы терпели эту собачью жизнь, ты действительно хранил свое состояние на Галапагосских островах?
ПИНЬОН: Еще чего не хватало - на Галапагосских!..
МАРИ: А, значит, это правда! То есть денежки у тебя припрятаны, только в другом месте!
ПИНЬОН: Мари, я же так сильно тебя любил, – неужели я дал бы тебе уйти, будь у меня достаточно денег, чтобы тебя удержать?
МАРИ: На тебя донесли!
ПИНЬОН: Откуда ты знаешь?
МАРИ: От твоего инспектора. Кому-то пришло в голову настучать в налоговую, что ты скрываешь свои доходы и уклоняешься от налогов.
ПИНЬОН: Какая подлость! В каком мире мы живем!
МАРИ: Кто на тебя донес?
ПИНЬОН: Доносы, знаешь ли, обычно не подписывают... Но если только она мне еще раз попадется, я ей такое устрою, что мало не покажется!
МАРИ (торжествуя): Ах, так это женщина! И ты ее прекрасно знаешь! В то время как мы сидели без гроша, этот герой-любовник откладывал деньги для какой-то шлюхи! И наверняка она – русская!
ПИНЬОН: Почему русская?
МАРИ: Потому что сейчас все потаскухи в Париже – русские.
ПИНЬОН: Нет, наверняка есть и француженки.
МАРИ: Все меньше и меньше!
ПИНЬОН (серьезно): Да, это действительно серьезная проблема.
МАРИ: Довольно, Франсуа! Скажи мне, наконец, правду!
ПИНЬОН: Хорошо. (Садится на диван и делает ей знак сесть рядом. Она садится). Поклянись, что никому не скажешь. Никому, слышишь, особенно – инспектору!
МАРИ: Клянусь!
ПИНЬОН: Поклянись тем, что у тебя есть самого святого!
МАРИ: Клянусь самым святым.
ПИНЬОН: А что для тебя самое святое?
МАРИ (все более раздраженно): Да какая разница!.. Ты мне лучше скажи, кто эта девка?
ПИНЬОН: Она меня заложила потому, что я отказался давать ей деньги. Кто она - не важно. Важно то, что я действительно кое-что скрыл от налоговой службы. За границей.
МАРИ: Кое-что – это сколько?
ПИНЬОН: Ээээ...мммм... евро.
МАРИ: Что?
ПИНЬОН: Пятьдесят миллионов евро.
МАРИ (ошеломленно): Ты что, издеваешься?..
ПИНЬОН: Я как раз собирался тебе все рассказать, но тут ты меня бросила.
МАРИ: Да откуда же у тебя взялись такие деньги?
ПИНЬОН: Ну, как тебе объяснить... Бизнес, видишь ли, штука непростая...
МАРИ (предполагая худшее): Наркотики!
ПИНЬОН: Нет, этим я никогда не занимался.
МАРИ: Тогда оружие!
ПИНЬОН: Не имеет значения. Ты хотела знать правду, – теперь ты ее знаешь.
МАРИ (недоверчиво): Пятьдесят миллионов!..
ПИНЬОН: Ну, может, уже шестьдесят, - деньги, знаешь ли, любят плодиться и умножаться!
МАРИ: Франсуа...
ПИНЬОН: Да?
МАРИ: Ты меня пугаешь!
ПИНЬОН: Чем это, интересно? Я совершенно нормальный человек.
МАРИ: Ничего подобного! Нормальные люди не прячут за границей шестьдесят миллионов евро.
ПИНЬОН: Ну и очень зря!
МАРИ: Эта... которая на тебя донесла, – она твоя любовница?
ПИНЬОН: Я не желаю это обсуждать.
МАРИ встает с дивана, явно потрясенная, и делает несколько шагов по комнате.
МАРИ: Просто не верится... Он, оказывается, вел двойную жизнь!
ПИНЬОН (с иронией): Уж кто бы говорил!..
МАРИ: При чем здесь это! Я была в отчаянии, когда встретила Марко, и он... он дал мне немного тепла.
ПИНЬОН: Немного тепла, в течение четырех лет, - это, знаешь ли, жарковато!
МАРИ: Это менее предосудительно, чем обкрадывать Францию, уклоняясь от налогов!
ПИНЬОН: Как ты красиво сказала! Осталось только грянуть "Марсельезу". Запевай!..
МАРИ: Прекрати, ты отвратителен! Что ты собираешься делать с такими деньжищами?
ПИНЬОН: Не знаю, надо подумать.
МАРИ: Ты сказал, что только сторожишь эту квартиру, но она наверняка твоя!
ПИНЬОН: Нет-нет, я ее только сторожу.
МАРИ (не веря): Ну да, рассказывай... (Указывая на обстановку и произведения искусства.) Что это за фигня такая?
ПИНЬОН: Тебе не нравится?
МАРИ: Совершенно не нравится!.. Ты сам выбирал?..
ПИНЬОН: Нет, это Кристина.
МАРИ: Какая еще Кристина?
ПИНЬОН: Дизайнерша. Художница по интерьерам.
МАРИ: Ах, у нас еще и художница по интерьерам имеется!
ПИНЬОН: У кого это - "у нас?.. Я же тебе говорю – я здесь только...
МАРИ (перебивает): Сторож, сторож, я поняла... Она красивая?
ПИНЬОН: Наверное... Не знаю.
МАРИ: Как это – не знаешь? Ты что, не видел ее?
ПИНЬОН: Видел.
МАРИ: И что же?..
ПИНЬОН: В каком смысле?
МАРИ: Она должна быть настоящей бомбой, иначе ты не стал бы сейчас прикидываться дурачком! Почему ты не нанял дизайнера-педика, как все?
ПИНЬОН: Мари, успокойся, пожалуйста!
МАРИ: Она в курсе?
ПИНЬОН: Чего?
МАРИ: Твоих дел, чего!
ПИНЬОН: Да.
МАРИ: Кто ей сказал?
ПИНЬОН: Я сам.
МАРИ: Зачем?
ПИНЬОН: Низачем! Просто я ей доверяю.
МАРИ: Ты сказал этой бабе, что у тебя шестьдесят миллионов евро?.. Да она же теперь от тебя не отцепится!
ПИНЬОН: Ну и очень хорошо! Должна же она закончить оформление квартиры, это, знаешь ли, серьезная работа.
МАРИ: Какая здесь площадь?
ПИНЬОН: Не знаю точно, метров четыреста – пятьсот.
МАРИ: Пятьсот квадратных метров! Да она здесь окопается на годы! А мы с Марко и двумя детьми ютимся в сорока квадратных метрах!
ПИНЬОН: С милым рай и в шалаше!
МАРИ: Ты говоришь таким мерзким тоном, потому что теперь у тебя есть деньги и эта потаскуха!
ПИНЬОН: Не смей обзывать ее потаскухой! Я же не позволял себе высказываться о твоем Марко, когда ты ушла к нему!.. Кстати, ты поклялась никому ни слова не говорить, – в том числе и ему тоже!
МАРИ: Не волнуйся, ему сейчас не до твоих миллионов, у него своих забот хватает.
ПИНЬОН (просияв): Вот как, у него, оказывается, есть заботы?
МАРИ: Его уволили.
ПИНЬОН: Ах, черт, два безработных один за другим, – тебе и впрямь не везет!
МАРИ: Ничего, он задумал одно выгодное дело, все уже на мази, только небольшая проблема... с финансированием... Нужен начальный капитал...Сто тысяч евро... Для тебя это вообще не сумма... Капля в море... Но нет, он не согласится.
ПИНЬОН: С чем это он не согласится?
МАРИ: Чтобы ты финансировал его предприятие. Он слишком гордый.
ПИНЬОН: Да я и не собираюсь его финансировать.
МАРИ: Он ни за что не согласится, я же тебе говорю, можешь не настаивать.
ПИНЬОН: Хорошо, не буду.
МАРИ: Вообще-то... он вернул бы тебе долг очень скоро, у него просто блестящая идея, прибыль обеспечена!
ПИНЬОН: Например?..
МАРИ: Запустить производство шоколада.
ПИНЬОН: Почему именно шоколада?..
МАРИ: Он просчитал, что из-за кризиса людей должно особенно потянуть на сладкое. Разве не гениально? (ПИНЬОН не отвечает.) Вообще-то... ему бы и шестидесяти тысяч хватило, он бы выкрутился. Но я его знаю: от тебя он денег наверняка не возьмет.
ПИНЬОН: Это хорошо, что он с характером.
МАРИ: Вообще-то... Я все-таки попытаюсь его уломать...
КРИСТИНА (за сценой): Это Кристина!
ПИНЬОН (МАРИ): Дизайнерша.
Кристина входит в гостиную, неся картину, к которой снова приклеена открывалка.
ПИНЬОН знакомит:
ПИНЬОН: Кристина, знакомьтесь, это Мари, моя бывшая жена.
КРИСТИНА: Добрый день!
МАРИ (ПИНЬОНУ): Тебе, знаешь ли, надо носить очки! (КРИСТИНЕ) Я спросила его, красивы ли вы, а он ответил, что не знает. (ПИНЬОНУ) Да она просто восхитительна!
КРИСТИНА: Благодарю вас, вы так любезны!
МАРИ: Вовсе я не любезна, просто говорю то, что думаю, и вполне способна разглядеть красивую женщину, вот и все.
КРИСТИНА (с улыбкой): Я сейчас!.. (Уходит.)
МАРИ следит за нею взглядом, на лице у нее сладкая улыбка. Едва КРИСТИНА выходит, МАРИ поворачивается к ПИНЬОНУ.
МАРИ: О-ла-ла, да она же обдерет его как липку, нашего простачка, причем в два счета! Та еще прошмандовка, сразу видно!
ПИНЬОН: Мари, я рассержусь!
МАРИ: Да ты только посмотри на себя и посмотри на нее! Тебе до нее нипочем не дотянуться, без табуретки из шестидесяти миллионов!
ПИНЬОН: Мне же не понадобилась табуретка, чтобы дотянуться до тебя!
МАРИ: Сравнил тоже!.. Я обычная женщина, а не длинноногая белобрысая потаскуха, обученная всем этим пакостям, которые так нравятся мужикам!
ПИНЬОН (с интересом): Ты думаешь, она все это умеет?..
МАРИ: Прекрати, ты мне омерзителен! Мужчина, за которого я выходила замуж, был чист и честен, а сейчас передо мною - грязный кобель с тугой мошной!
КРИСТИНА (входя): Кому-нибудь чаю?.. Мари, может, чашечку зеленого чая - биологический, кстати, - с пирожными?..
МАРИ (снова со сладкой улыбочкой): Нет, Кристина, благодарю вас!
КРИСТИНА (ПИНЬОНУ): Тебе ничего не нужно, милый?
ПИНЬОН: Нет, спасибо!
КРИСТИНА уходит, улыбка исчезает с лица МАРИ.
МАРИ: Почему она называет тебя «милым», эта дрянь?
ПИНЬОН: Ты же знаешь, у художников так принято, они все друг у дружки «милые», то и дело чмокаются...
МАРИ: Даже не сомневаюсь, что ты ее то и дело чмокаешь, хотя я бы употребила другое слово... А вообще-то, должна тебе сказать, она не так уж и красива. По-моему, она надула себе губы силиконом.
ПИНЬОН: Это все, что ты хотела мне сказать?
МАРИ (важным тоном): Франсуа, я тебе очень нужна.
ПИНЬОН: Это еще почему?
МАРИ: Как только станет известно, что у тебя есть деньги, к тебе станут липнуть всевозможные прихлебатели и паразиты, и тебе одному с ними ни за что не справиться... О, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, - так вот, ты ошибаешься!.. Это даже возмутительно, что ты так подумал!.. Это оскорбительно для меня, Франсуа!
ПИНЬОН: Тебя не затруднит сказать, о чем я сейчас подумал?..
МАРИ: Ты подумал, что я тоже зарюсь на твои деньги!.. Неужели за все годы, что мы прожили вместе, я дала тебе основание считать меня корыстной?
ПИНЬОН: Скорее, это я не давал тебе оснований для корысти.
МАРИ: Как это?
ПИНЬОН: Очень просто - я сидел без гроша!
МАРИ: Дело совсем не в этом. Если женщина корыстна, это чувствуется. Когда видишь эту силиконовую куклу, – потому что грудь у нее тоже не такая уж натуральная, – сразу понятно, с кем имеешь дело... Нет, Франсуа, повторяю: ты нуждаешься в ком-то, кто мог бы тебя защитить, и я возьму это на себя!
ПИНЬОН: А как же Марко?
МАРИ: Сейчас я могу тебе признаться: мы с Марко на грани разрыва.
ПИНЬОН: Неужели? А как же шоколад?..
МАРИ: Это очень удачная идея. Если мы найдем начальный капитал, то будем вести дело вместе, как партнеры, но в смысле чувств, у нас с ним все кончено.
Она приближается к ПИНЬОНУ вплотную, и в голосе ее звучит нежность.
МАРИ: Знаешь, ты совсем не изменился.
ПИНЬОН: Вот это верно... В данный момент я по-прежнему безработный, временно нанятый сторожем, и нет никаких доказательств, что у меня миллионы за границей!
МАРИ (убитым голосом): Только этого не хватало...
ПИНЬОН: Так что возвращайся к Марко, и давай немного переждем, хорошо?
МАРИ: Да не нужен он мне больше, этот Марко! Он просто смешон! И вдобавок отрастил козлиную бородку!
ПИНЬОН (подталкивая ее к дверям): Ему случалось делать вещи и похуже.
Звонок, ПИНЬОН идет к домофону.
ПИНЬОН: Да?
МОРЕН (за сценой): Это Морен.
ПИНЬОН (нажимая на кнопку домофона, к МАРИ): Старый приятель, однокурсник. Один из крупнейших банкиров в Париже.
МАРИ (останавливаясь на пороге): Я вот о чем подумала: у тебя ведь никакой родни нет... Если с тобой что-то случится, твои деньги так и останутся в банковских сейфах?
ПИНЬОН: Ну да.
МАРИ: Но это же просто нелепо! И ник