Её домик был маленький, стоял поодаль от города. Где-то в стороне дрожало море.
Меня никто не встретил. Внутри было сумрачно. Догорающий огарок свечи на столе у фолиантов освещал немного пространства. Где-то проступали брёвна, на которые Элис ставила что-то по хозяйству, под потолком сушились травы, на крючках висели самодельные силки, садки.
- Чёрт! А вот и ты! – прорезала тишину Элис.
Я устремилась на её голос в темноте.
- Нет. Возьми на том столе свечу и зажги, – процедила она сквозь зубы, сдерживая боль.
- Что с тобой? – повернулась я на неё со свечой и остолбенела.
Воздух в тёмном углу, где лежала девушка-альбинос, был наполнен по́том, как в мужской раздевалке, пол опушали клочки вырванных белых волос. Она встрепенулась птицей, выпущенной из силков, не обращая на меня внимание, привела себя и дом в порядок.
Спустя время мы сидели за столом, над которым витали успокаивающие ароматы трав. Я не осмеливалась что-либо сказать, посмотреть в глаза, впилась в странно торчащую прядь её уже будто седых волос. Разговор начала она:
- Такое случается. Привыкла. Им нужно просто спустить пар. Это всё от страха.
- Но!
- Не стоит времени. Я тебя не за этим звала, –раздражённо перебила меня и добавила, – в день моего двадцатипятилетия мне понадобится помощь. Что да как, расскажу завтра, а пока спать.
И указала на печь.
Так приятно просыпаться под летний гомон, чуть приоткрыв глаз, наблюдать, как через маленькое окошечко в лучах солнца танцует пыльца цветов и пыль. Некоторые словно налились янтарём. А ведь среди них могут быть и пылинки космоса. И через стекло подают сигналы своим в виде танца. Он сегодня наполнен светлой меланхолией.
Элис сразу привлекла внимание, ещё когда опоздала на первую лекцию. Окна в аудитории были нараспашку, тюль шла волной от лёгкого осеннего дуновения, как в фильме «Великий Гэтсби». На полуслове преподавателя резко захлопнулась дверь. Улыбка и извиняющийся взгляд...нет, не так. Извиняться не в её характере. Она просто дерзко зашла и села рядом со мной под всеобщее изумление.
- Так сонная муха залетит в рот на спячку, – шепнула она мне, улыбнувшись.
Её короткие белые волосы выглядели по-мальчишески, лицо имело детскую округлость, цвет глаз напомнил мне о каникулах под Ниццей. Да, море в человечьих глазах. Вот моя заурядность вылезла наружу. Но всё же, такое притягательное ощущение сродни с тем, что почувствовала впервые, неуверенно коснувшись пальцами морской волны. Тогда по невнимательности не заметила идущую следом гряду более высоких. Я была сбита с толку в первые секунды, кувыркаясь, как в невесомости, то бедром, то голенью царапаясь об камни, глухо слыша, как рвётся на мне платье.
Земля под нами словно дышала, пока мы шли к прибрежной зоне. Каждая травинка приветствовала и склоняла голову. Голос подруги приободрял на быстрый шаг и экзаменовал:
- А это что за растение?
- У тебя были превосходные рисунки трав. Это шафран!
- А это?
- Маквис, пожароопасен.
У моря стройнились летние кафе. В стороне стоял город: по-европейски красив и готичен, только в центре портили вид тёмно-синие высотки.
- Ни в одном поисковике нет упоминаний о городе. Как вы привлекаете туристов?
- А никак, живём сами по себе. Никто не может отсюда уехать после 25 лет. А если уезжает до, как я, то обязательно возвращается, – прервавшись, обратилась к старику в кафе, – Люсьен, принеси коктейли, как обычно, мне и подруге. – а потом обернулась ко мне. – Ольга, тут кроме него и ребят до 25 лет больше никого. Остальные нужны ему, – кивнула подруга на высотки. – Никто никогда не смог сбежать из города. Невиданные силы держат нас.
Подростками я и друзья с колокольни церкви увидели, что в окна высотки влетает нечто туманно-серое, похожее на облако со множеством слизких отростков. Стоило только одному прикоснуться до человека, как тот столбенел и обесцвечивался изнутри. Ужас заполнил весь периметр залы. Вся она стала желеобразной картинкой, по которой порхал этот урод и высасывал из жертв энергию. Люди стояли стеклянными фигурами. Оно тогда заметило нас. Всех не стало, мне же мысленно сказало ждать 25-летия. Шуб-Ниггурат, так его зовут, хочет взрастить чудовище во мне.
Во время рассказа я поняла, что нужно спасти не Элис с комплексом самопожертвования, а город. Вот зачем она меня позвала.
Пока Элис отлучилась, я разглядывала кафе. Натирая стаканы за барной стойкой, Люсьен внезапно изрёк:
- Conversiones caelestes C¹. Он приглашает к себе в надежде обретения успокоения...Все мы под стеклом, как насекомые, – указал на коллажи из ракообразных и бабочек, к которым я прилипла как заворожённая.
- Верно, – улыбнулась я в ответ.
Настал день новолуния. 25 лет исполнилось не только Элис, но и мне. Сорвав крышу, в дом влетел Шуб-Ниггурат и слился с альбиноской при тусклом лунном свете. Я неистово читала заклинания из фолианта, в конце каждой строфы добавляя: «Воспарю к тебе, мой Ми-го²». После —в каждом углу разместив по копне маквиса, подожгла дом. Зашла в огонь, обретя настоящее обличие. Паря над пепелищем, заметила, что проклёвываются белые ростки шафрана, как звёзды на небе, одна из которых звала меня.
Иоанна Соловьёва
¹ Conversiones caelestes C – пер.с латин.яз. круговращение небесных тел.
²Ми-го – вымышленная раса пришельцев с планеты Юггот, впервые упомянутая Г. Лавкрафтом и ставшая неотъемлемой частью мифов Ктулху. Внешне напоминают насекомых или ракообразных («с телами ракообразных и парами крупных спинных плавников или перепончатых крыльев и несколькими членистыми конечностями; на месте головы у них имелся свёрнутый улиткой эллипсоид со множеством коротких усиков»), хотя на самом деле являются высокоорганизованными грибами. Совершают космические перелёты без технических приспособлений.