Философские идеи западников

II. Философская мысль России конца

XVIII - пер. пол. XIX веков

В эпоху нисходящего развития дворянской культуры произошло перемещение эпицентра развития философской мысли в плоскость борьбы между носителями ранней и поздней форм дворянской культуры.

Исторически изменчивый характер соотношения

Материализма и идеализма

Пока основной задачей дворянского общества было развитие производительных сил, материализм занимал ведущее положение, а идеализм — ведомое[3].

Но как только общественные отношения вступили в полосу распада, а философия переместила внимание на общественные явления, ситуация изменилась, вместе с нею изменилось положение материализма. В познании истории его заслуги были скромными, а когда акцент познания сдвинулся на "гуманитарную" проблематику, шансы материализма уменьшились настолько, что он стал все более замыкаться на познание неорганической природы[4].

Акции идеализма, напротив, выросли, и он стал наращивать влияние за счет ослабления позиций материализма. Кроме того, материализм за время своего господства невольно превратился в один из рычагов ненавистной многим официальной идеологии (?), а идеализм — в единственное убежище для тех дворян, которые не желали мириться с «гнусной рассейской действительностью»[5], поэтому удары по материализму иногда воспринимались ими как удары по официальной идеологии (?), что также усиливало влияние идеализма. В итоге идеализм не только уравнял свое положение с материализмом, но занял господствующие высоты и превратился в основное направление умственного развития России.

Внешние проявления борьбы носителей идеализма против самодержавия были разнообразными.

Одним из ее выражений стала борьба, развернувшаяся внутри идеализма, — между западниками, славянофилами и консерваторами за философию французского просвещения, немецкую классическую философию и французский утопический социализм.

Философские идеи западников

Западники настаивали на идее сходности русского и европейского исторических процессов, это подталкивало их к использованию возможностей рационализма, а наиболее развитой его формой они считали философию просвещения[6]. Но западники проиграли эту борьбу консерваторам: после Великой французской революции (1789-1793) философию просвещения в России запретили...

Однако западники не сдавались.

Потерпев поражение в борьбе за философию просвещения, они принялись за освоение другой, на их взгляд, более совершенной формы рационализма — немецкой классической философии [7].

Увлечение немецкой классикой началось с 1805 года и совпало с периодом правления Александра I (император с 1801-1825 гг.), затем продолжалось в течение всей первой половины XIX века, когда в эпоху правления Николая I (император с 1825-1855 гг.) философия была запрещена (1850) и не преподавалась в течение 13 лет. Однако до конца 1830 годов наибольшее распространение получила у нас лишь философия Ф. Шеллинга. Наименьшим успехом пользовалась философия И. Фихте, И. Кантом увлекались больше, но чаще опровергали его, чем соглашались с ним. В конце 1830 годов Ф. Шеллинг (1775-1854), наконец, уступил место Г. Гегелю, но при всем увлечении Г. Гегелем, его философии повезло гораздо меньше, чем философии Ф. Шеллинга: опять же в преддверии и в период европейских (1848) революций началась такая реакция против философии, равной которой больше никогда не было[8].

Потерпев поражение в борьбе за немецкую философию, западники и на этот раз не собирались сдаваться.

С немецкой философии они переключилась на французский утопический социализм. В глазах передового дворянства западно-европейский утопический социализм считался одним из самых последних достижений рационалистической мысли, и они убедились в этом, когда увидели, что гегелевская философия потерпела поражение, сметена европейскими революциями, самого создателя третируют как «дохлую собаку» (К. Маркс), в то время как авторитет герценовского и огаревского «Кóлокола»[9] увеличивается благодаря распространению идей утопического социализма.

И хотя социализм в России был исключительно дворянским и призывал к борьбе лишь просвещенных дворян[10], его идеологи опять проиграли битву.

Как раз в этот период Николай I решил не только усилить репрессии в адрес дворянской интеллигенции, но и вообще покончить со всякими ее умственными движениями. И когда в 1849 году несколько молодых людей, среди которых оказались М. Петрашевский (1821–1866), Н. Спешнев (1821–1882) и Ф. Достоевский (1821–1881), собрались в кружок для обсуждения теоретических проблем социализма и политической экономии, царским властям этот повод показался удобным, они схватили молодых людей и без долгих разбирательств приговорили к расстрелу[11].

Заметим, все движения западников были направлены на доказательство того, что движущей силой русской истории является именно личность (аристократическая часть дворянства), но не народ. Личность — средство сколачивания образованных людей в фактор, изменяющий общественную среду; народ же — надличностный фактор, выражение слепой судьбы, насмешка над разумом образованных, сырая историческая масса, которая может пригодиться лишь в отдаленном будущем.

Но им думалось, что действие личности станет более эффективным, если она впитает в себя знание народной жизни и распространит это знание в среде всего дворянского сословия. Чтобы выполнить эту задачу, надо совместить дворянское восприятие жизни с народным восприятием, создать особый образ народной жизни. В конечном итоге и был ими создан образ мужика-личности, который по своим достоинствам не уступал образам дворян.

Были ли такие философские представления исторически целесообразными?

Были.

1) Их целесообразность заключалась в том, что западники принадлежали к рационалистам, а рационалисты никогда не разочаровываются в общественной жизни; среди них были пессимисты, но не было таких, которые бы отвергали жизнь в целом; поэтому все, что укрепляло веру в возможность изменения реального мира, а среди них и образ мужика-личности, и новые формы государственности, и революционный путь преобразования, — все это приветствовалась ими, вводилось в сферу теоретического осмысления и, независимо от истинности или ложности идей, становилось ценным материалом для будущих теоретических исследований.

2) Представления западников играли на руку идее либерализации государственной власти[12].

3) Идеи западников были оправданы тем, что они улучшали психологическое самочувствие западников: они переставали ощущать себя лишними людьми, умными ненужностями русского общества, в связи с чем появлялась даже уверенность в значимости своей работы, — не самое последнее условие их теоретической деятельности.

[1] Термин «западники» впервые употребил Н.В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Впервые западники заявили о себе в апреле 1841 г., когда в журнале «Отечественные записки» были опубликованы две статьи В.Г. Белинского (1811-1848), ныне известные под общим названием «Россия до Петра Великого». В западничестве можно выделить два направления. К первому, более радикальному крылу, примыкали В.Г. Белинский, А. И. Герцен (1812-1870), Н.П. Огарев (1813-1877), Д.И. Писарев (1840-1868) и др. Ко второму, более умеренному и либеральному — профессор Московского университета Т.Н. Грановский (1813-1855, он возглавлял движение), К.Д. Кавелин (1818-1885), В.П. Боткин (ок. 1811-1869), П.В. Анненков (1813-1887) и др. Идеалами западников были гуманистические учения эпохи Возрождения и французского Просвещения, передовые идеи в творчестве Г. Гегеля и Л. Фейербаха. Они очень высоко оценивали деятельность Петра Великого, считая его реформы прогрессивными. Представители западничества не отличались религиозностью, в философских и историософских построениях придерживались идей секуляризма.

[2] В числе славянофилов были: Алексей Степанович Хомяков (1804-1860), Константин Сергеевич Аксаков (1817-1860), И. Сергеевич Аксаков (...), Иван Васильевич Киреевский (1806-1856), Юрий Федорович Самарин (1819-1876), Н.Д. Беляев (...) и др. К так называемым «поздним славянофилам» принадлежат: Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885), Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891), Федор Иванович Тютчев (1803-1873). В основе их философских представлений лежала идея истинной веры и истинной церкви.

[3] Такое положение сохранялось, начиная с сер. XVIII в. до нач. XIX века.

[4] Можно сделать предположение, что эта замкнутость и стимулировала развитие материализма в области неорганической природы. По крайней мере, А. Герцен под влиянием этой ситуации сильно продвинулся вперед. Но чтобы подтвердить данный вывод, нужно внимательно изучить его работы "Дилетантизм в науке" и " Письма об изучении природы", относящиеся к 1842–1846 годам. Вполне возможно, что отказ от философии Гегеля был вызван как раз интенсивным освоением идеализма, когда в процессе его изучения и открывались моменты, вызывающие соответствующую реакцию.

[5] Плеханов. История русской общественной мысли. Комп. вар-т кн. С. 98.

[6] Она была по духу метафизико-материалистической.

[7] Она была по духу идеалистической.

[8] См.: Введенский А.И. Судьбы философии в России // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. С. 53–54.

[9] Первая русская революционная газета 1857-1868, печаталась, сначала, в Лондоне, затем — в Женеве. (Изд. — А. Герцен и Н. Огарёв.)

[10] Социализм, который распространялся в русском обществе, был мало похож на европейский (а тем более французский) социализм, но это уже зависело не столько от воли и желания передовых дворян, сколько от общественного положения того сословия, к которому они принадлежали и который хотели поднять на великое дело освобождения Родины. Мы знаем, что его общественное положение было совершенно иным, чем положение европейских классов. В Европе уже почти всюду господствовала буржуазия, а в России эта буржуазия еще только-только нарождалась и не представляла никакой силы; в Европе социализм возник три века назад, за это время испробовал свои силы в самых различных направлениях, побывал и дворянским, и религиозным, и буржуазным, и пролетарским. Русский же социализм еще только-только возникал; он не мог быть ни буржуазным социализмом, ни тем более — пролетарским; он не вытекал из капиталистических отношений России и не был их продолжением, а мог быть социализмом только (!) дворянским. Его идеологи были просвещенными дворянами и таких же аристократов хотели поднять на освободительную борьбу. Других движущих сил они не знали и не могли знать, поэтому не рассчитывали на их помощь и не вводили в свои теоретические рассуждения.

[11] Весной 1849 г. члены кружка петрашевцев "приступили к созданию тайной организации, но были арестованы. Из 122 человек 21 были приговорены к расстрелу, замененному каторгой. Вошли в историю как первые русские социалисты" (Янгель Т.Я. История России (XIX - первая половина XX вв.) Подготовка к ЕГЭ: учеб.-метод. пособие / Т.Я.Янгель, Г.В.Оглезнева. - Иркутск: Изд-во ИГУ, 2013. 110 с. С. 21-22.)

[12] Либерализация режима не являлась конечной целью западников, их стратегический замысел состоял в перестройке системы общественных отношений в целом, но в условиях николаевского гнета (1825–1855) идея либерализации обретала важное тактическое значение. Развивая этот взгляд, западники успокаивали дворянское общество, встревоженное европейской (1848) революцией, и тем переводили идею союза дворян с крестьянством в более спокойную плоскость.