Добавляет – строгих запретов нет, например, могут позволить рюмочку в выходные, «но не напиваются». «А в будние и незачем. Выпьешь, пойдешь сено собирать под эту жару, так там и упадешь», – говорит женщина.
Девушки меняют длину платья в зависимости от веяний моды, «один год мода на длинные, другой – на короткие (по колено)». Несмотря на то, что молоканки не носят брюки, молодые время от времени надевают их в лес.
Случаются и смешанные браки, в основном их заключают молокане, выехавшие в Россию. Впрочем, общественное порицание обходит их стороной – мало кто возвращается обратно. Интересно, что дома в Фиолетово все же предпочитают не продавать, нет-нет, да и приедут отдохнуть с детьми.
Фото: turbina.ru / AFINAPOST
Так и Николай сегодня впервые за пять лет вернулся с семьей в Фиолетово. В Краснодарском крае, где он живет около 30 лет, существует одна из крупных в России молоканских общин – «Община духовных христиан-молокан». Каждые выходные в местном молебном доме проходят духовные собрания, которые, по словам мужчины, в разное время посещают около 300 человек. Подобные встречи позволяют не только соблюдать обряды, но и обсудить насущные проблемы членов общины и, например, координировать усилия для помощи единоверцам.
«Сообщили нам, что молокану предстоит сделать операцию, а ему не хватает денег. Тогда мы скидываемся понемногу, получается и сумму собрали. Держимся вместе, думаю, этой сплоченности нас научили армяне, это братский нам народ», – рассказывает Николай, невысокий светлолицый мужчина, с небольшими голубыми глазами и бородой средней длины. Он ловко переходит с русского на армянский и говорит, что старается не забыть последний.
«Если соседи видят массовые похороны, говорят: либо по армянину, либо по молоканину», – отмечает мужчина и спустя время добавляет – «но я и большой разницы между нами и русскими не вижу, ведь, и мы русские, молокане – это скорее кличка».
В Россию на заработки
Активная миграция молокан из Армении пришлась на 90-ые: в результате Спитакского землетрясения в 1988 году (эпицентром была Лорийская область, в состав которой входят молоканские поселения), распада Советского союза, Карабахской войны (1992-1994 гг.). Еще в 1989 году, согласно переписи населения, в Армении проживало около 52 тысяч молокан, сейчас их число составляет 5 тысяч. Как говорят местные жители, большинство тогда эмигрировали в Россию (в частности, в южные регионы – Краснодар, Ставрополь, Ростов), Австралию и Америку (многочисленные общины в Калифорнии).
Николай и сестры Татьяны тоже из первой волны миграции, последние выехали после Спитакского землетрясения и обосновались в Воронеже. Там нередко была и сама Татьяна, возила продавать фирменную молоканскую квашеную капусту. Говорит, соблазна остаться не было.
«C армянами легко жить, находим общий язык. А вот с русскими сложнее, поедешь в Россию, а они тебя, вроде, и не замечают, ты не человек. Высокомерные. А приезжаешь обратно – уже родина», – говорит женщина.
В советское время и какой-то период после распада СССР молокане активно поставляли в другие республики сельхозтовары и квашеную капусту. Со временем таможенные условия ужесточили, и вывозить их за границу стало бессмысленно. Что касается внутреннего рынка сбыта, то, по словам молокан, он ограничивается городом Ванадзором, где им приходится подстраиваться под местную низкую ценовую политику – «отдавать картошку за 30-40 драм, что значит за бесценок».
Фото: el-magico.livejournal.com
Непростая ситуация сейчас сложилась и в других отраслях. После массового закрытия заводов в Раздане (один из промышленных и энергетических центров Армении), комбинатов в Ванадзоре подавляющая часть молодежи прибегает к трудовой миграции. Актуальны все те же направления – Краснодар, Саратов, Ростов и Сочи.
Независимо от национальной принадлежности, на молокан распространяются общие правила приобретения гражданства РФ. Часть из них, обосновавшихся в России, сменили армянское гражданство на российское, часть – сохранили двойное, но большая часть – так российское и не получили.
Татьяна говорит, что молодые ребята часто обращаются по этому вопросу в посольство РФ в Гюмри, но всегда получают отказ. «Если получилось до 18 лет – то хорошо, после 18 – очень тяжело. Волокита – надо отсюда выписаться, там прописаться, а зачем оно нам такое», – говорят в селе.
В силу сокращения роли натурального хозяйства активно развивается и внутренняя трудовая миграция, молокане выезжают на заработки в крупные города – Ереван, Гюмри, Ванадзор.
В Армении существует несколько сфер, в которых труд молокан особенно ценен. В первую очередь, это домохозяйство, за опрятность и добросовестность молоканки слывут лучшими домоуборщицами. В Ереване открывают сервисы по уборке квартир, куда набирают исключительно русских.
Нередко их труд оценивается выше установленных на рынке расценок.
Мужчины в городе работают слесарями, сварщиками, кровельщиками, водителями, машинистами. В прошлом году в Карабахе, в селе Вазгенашен, открыли карьер, и многие молодые ребята из Фиолетово устроились туда водителями на камазы и самосвалы. В селе говорят, что молокан охотно берут на работу за трудоголизм – «установят лимит в пять рейсов, а они по собственной инициативе десять сделают за ту же оплату».
«Кому-то кажется, что стало меньше работы, а кому-то хватает. Мне хватает, и в Россию ездил, но всегда возвращался», – говорит Петр, высокий, стройный молодой человек с гладко выбритым лицом. Работает водителем на карьере, сегодня у него выходной, который он проводит с детьми. На руках пухлый белокурый мальчик. Рядом на веранде пристроились две девочки, кажется, погодки (у молокан как правило многодетные семьи, по религиозным соображениям не приемлют абортов).
Завожу разговор об устоях в Фиолетово, Петр отмечает, общество немного осовременилось: бороду держат по желанию, выпить могут, хотя довольно редко, но основные устои остались непоколебимы. «Не верим в посредников, не поклоняемся иконам. Обязательно каждое воскресенье посещаем молельный дом. В этот день строго никто не работает, после обряда ходим друг другу в гости. Женимся только на своих, не смешиваемся. Так что мы самые что ни на есть настоящие русские», – говорит мужчина.
Машинально перевожу взгляд на «настоящих русских девочек», чьи большие серые глаза с любопытством смотрят на отца. Через время они вспоминают о своей игре и начинают шептаться, забыв о нашем существовании.
Фото: Сергей Максимишин, журнал GEO
«А у вас есть детский сад?» – наблюдая за ними, спрашиваю я.
«Нет, только одна школа»
«Русская?»
«Русская!»
Выбор – остаться
«Раньше были свои учителя, хорошие, сейчас преподают только армяне, приезжают из Ванадзора», – выждав, когда немного стихнет стук скалок, проговаривает Светлана.
В молодости она работала библиотекарем и заочно училась в одесском профтехучилище. Сейчас этой должности в Фиолетово нет, как нет и библиотеки. Женщина говорит, что последняя больше никому не нужна. Впрочем, одновременно опровергает расхожее мнение о повальной неграмотности молокан. Считается, что дети не заинтересованы получать образование выше средней школы, поскольку с малых лет тех приучают к труду физическому (на земле), а не интеллектуальному.
Фото: el-magico.livejournal.com
Но здесь, в молельном доме, параллельно с активным замешиванием теста, женщины с зарумяненными от движения лицами, объясняют обратное – «ребят просто не видно, уезжают получать высшее образование и не возвращаются». Так сын Светланы сперва окончил бакалавриат и магистратуру в Ереванском государственном университете, затем аспирантуру в Москве. Говорит, если найдет работу в Армении – останется, нет – вернется в Россию. Сама Светлана покидать Фиолетово не собирается.
«Здесь родились, привыкли, живем и живем, у кого было желание, те уже уехали. Портятся ли наши за границей? Кому надо испортиться и здесь портятся, не место портит человека, а человек место», – тихим, ровным голосом говорит женщина.
На выходе из молельного дома встречает таксист Ара Сароян. «Ну, как впечатление? Рассказывал же, хорошие люди», – говорит он скороговоркой, бойко направляясь к автомобилю – «Помню заглохла машина по дороге с Дилижана, единственный, кто помог в два часа ночи был молоканин Миша, запомнил имя», – добродушно рассказывает Ара.
«Взгляни, как из былины», – перебиваю я и с фотоаппаратом направляюсь к старику, остановившему телегу на противоположной стороне дороги. Он небольшого роста, с белыми волосами и длинной седой бородой, в рубахе навыпуск, перетянутой поясом. Со сосредоточенным, но одновременно оживленным выражением лица и веселыми светлыми глазами под косматыми бровями, перекладывает каменные материалы с тележки на землю.
При виде камеры смущенно отворачивается. Закрываю объектив.
«А я вас видел, у дома моей сестры Татьяны. Вы уж простите, не любим мы это дело», – говорит он, указывая на фотоаппарат.
«Понимаю… А вы были в Тамбове?» – спрашиваю после паузы.
«Нет, в Воронеже был у сестер»
«Наверное, звали остаться»
«Звааали», – с улыбкой протягивает старик.
«А вы?»
«А мне здесь хорошо, спокойно», – едва слышно проговаривает седовласый молоканин.
Теги:
Армения, мир, молокане, протестант, протестантизм, христиане