Считается, что миф – это самая первая форма мышления в истории развитии человеческого мозга и сознании. Многочисленные труды по культуре и мифологии различных исторических регионов и народов говорят, что в первобытную эпоху миф был не просто формой осмысления и отражения действительности, миф – являлся регулятором поведения человека в общине. «Первобытный человек осваивал свое общественное бытие посредством мифа, которым служил регулятором поведения в системе общения первобытного человека».[1] Проблемы понимания мифа, его генезиса, сущности и особенностей исследуют со всех сторон исследователи в самых разных областях знания. Историки, культурологи, философы, представители культурной антропологии, религиоведы, этнологи, и множество специалистов в других областях различными методами изучают миф и мифологию. Среди образованных людей неоспоримой истиной считается то, что миф был не просто первой формой человеческого мышления, миф и мифология заложили фундамент для возникновения и развития вообще всех форм общественного сознания – религии, искусства, философии и науки.
Важно отметить, что в современной нам культуре миф имеет отнюдь не только познавательную функцию, мифы, мифология, сказания и предания изучаются не только как система мышления и взглядов на мир человека первобытной эпохи. Миф, уже начиная с расцвета греческой цивилизации, становится предтечей, важнейшим составным элементом формирующегося искусства, особенно литературы и поэзии.
Специалисты по античной культуре сообщают нам, что мифы Древней Греции были очень важным материалом для греческого искусства. Самое первое, что приходит в голову, если думать о греческой мифологии в греческом же искусстве, то это Гомер. Творчество легендарного поэта-сказителя – это гран между безличным общинно-родовым мифотворчеством и непосредственно литературой. Гомер в своих произведениях отражает действительность, если можно так выразиться, очень утилитарно, т.е. это отсутствие у героев какого-то осмысления происходящего, всё детерминировано «волей богов». Отсутствие рефлексии и психологизма, специфическая эстетика гомеровских произведений – всё пропитано мифологическим мировоззрением. Ввиду всего этого появляется основание считать, что «мифология и Гомер суть одно и то же…».[2] Однако уже в эпосе Гомера каждый элемент сознательного и эстетического творчества способствует глубинному переосмыслению и новому толкованию мифов и преданий. Материал мифологии отбирается по критериям красоты, а подчас подвергается иронической обработке.
В дальнейшем поэты Древней Эллады пренебрегают использовать средства иронии к мифам, однако стремятся их коренным образом переработать – приводят в систему по законам рассудка, как Гесиод, придают высокое нравственное содержание, как Пиндар. Огромное воздействие мифы имели и во времена расцвета такого фундаментального для античности жанра литературы, как «трагедия». В данном случае влияние мифологии на искусство не обязательно измерять собственно наличием в искусстве мифологических сюжетов. Когда драматург Эсхил создаёт трагедию «Персы» на сюжет реального исторического события, то само это историческое событие Эсхил превращает в миф. В своём развитии, трагедия проходит через выявления глубинных смыслов, как (Эсхил) и облагораживания мифа через эстетику (Софокл), но в конечном итоге приходит к рассудочной и нравственной критике мифологических сюжетов (Еврипид). Для литераторов и поэтов эллинистической эпохи «отмершая» мифология предстаёт как объект литературной игры и учёного коллекционирования (Каллимах из Кирены).
Совершенно особенный тип мифологического повествования представляет собой «История» Геродота. В отличие от «Истории» своего коллеги «по цеху», Фукидида, геродотовской истории не зажата в «тисках» хронологической одномерности. «История» Геродота не ограничена не «сухим» линейным историческим повествованием. Именно поэтому, ряд исследователей придерживается мнения, что Геродот – это дух самой истории, веющий «где захочет», согласно Библии, позволяющий человеку проникнуть в самую её суть. Тогда как Фукидид – это плоть истории, лишенной духа, т.е. «голые» факты, сами по себе ничего не объясняющие. Если Геродот – это эмоционально-страстная сторона исторического процесса (Сердце), по сути женский принцип, то Фукидид – рационально-бесстрастная сторона (Ум), иными словами мужской принцип. В данном смысле справедливо замечание ряда учёных, что Фукидида – отец истории, тогда как Геродот – её мать.
Принципиально новый взгляд на мифологический материал даёт поэзия Древнего Рима. Вергилий, прозванный «мантуанским лебедем» обнаруживает взаимосвязанность мифологии с философским осмыслением исторического процесса. Вергилий формирует новую структуру мифологического образа, и добавляет к нему символические смыслы и лирическую проникновенность. Другой знаменитый древнеримский поэт, Овидий, наоборот, дифференцирует мифологическое содержание от религии. В творчестве Овидия до конца осуществляется сознательная игра с «заданными» сюжетными линиями, превращёнными в унифицированную систему. По отношению к отдельному сюжету Овидий позволял себе использовать приёмы иронии или фривольности, мифология как целостная система обретает возвышенный характер.
Миф и мифология тесно вплетены в сегодняшнюю культуру, как в элитарную, так и в массовую, и вообще во многие аспекты жизни современного человека. Можем ли мы себе представить школьную программу без изучения древнегреческих мифов и легенд, а кто из нас не смотрел хотя бы один фильм по мотивам мифов разных времён и народов. Российский исследователь Т.И. Борко, посвятившая диссертацию изучению генезиса мифа, его перерождения в религию, отмечает: «Мифологическое сознание проявляет себя повсеместно, во всех областях современной культуры: тяготение к мифопоэтическим образам обнаруживается в литературе и искусстве. Возникают тенденции к мифологизированию истории, событий обыденной жизни, своего прошлого. Сфера действенности мифа необозрима».[3]
В связи с тем, что тема эссе: «Миф и религия» необходимо раскрыть взаимоотношения и взаимосвязанность мифа и религии. Первое, и самое очевидное, что нужно сказать по этому вопросу, это то, что религия целиком и полностью выросла из мифа, его обрядов и ритуалов. В области философии и различных гуманитарных наук сложилась такая ситуация, что полноценное исследование вопроса происхождения религиозного мировоззрения из мифологического не было осуществлено. Если учёные и посвящали труды данной проблеме, то содержание этих трудов в основном сводилось к констатации наличия мифологических сюжетов в религиозных практиках. Но сегодня тема взаимоотношения мифа и религии получает полноценную разработку и изучение, в том числе в трудах отечественных учёных и философов.
Для понимания мифа и мифологии нужно подчеркнуть, что неотъемлемой составляющей мифа являются обряд и ритуал. Существует мнение, по которому, магические практики и обряды в «мифологическую» эпоху играли для человека большую роль, чем сами мифы, их словесное содержание. В этом направлении работал знаменитый британский антрополог, культуролог и религиовед, автор монументального 12-томного труда «Золотая ветвь» Джеймс Фрезер. Метод Фрезера основывается на установлении связей мифологического повествования и его обрядового воспроизведения. Но выдающийся британский антрополог шёл по пути не столько толкования мифа через ритуал, сколько по пути выяснения глубинного смысла ритуала в жизни древнего социума. Анализируя и детально разбирая какой-либо мифологический сюжет, антрополог, говорит в основном о сказаниях и легендах, потому что он считал, что мифологические повествования – это результат искажённых воспоминаний о реальных исторических событиях и людях. К примеру, несчётное количество сказаний о потопе явились следствием преувеличенных описаний наводнений, которые люди наблюдали в разных географических регионах. Мифы, считает Джеймс Джордж Фрезер, «вызваны ложным истолкованием верных наблюдений явлений природы».[4]
В своих трудах Фрезер указывал, что миф, несомненно имеет более древние корни, чем религиозные верования, а немало сюжетов из мифологии включены в священное писание. Пожалуй, самый яркий «включения» мифов в религиозное писание, это вавилонские и различные семитские мифы, легенды, и сказания, ставшие частью главной христианской книги – Библии. Проблема взаимосвязанности мифа и религии в концепции Фрезера конечно рассматривается, ну нужно учитывать, что антрополог указывал на происхождении религии именно из магии, то есть из составляющей мифа. А самому мифу в формировании религиозных воззрений отводится незначительная роль, а именно описания ритуальных практик. Истолковывая содержание того или иного мифологического сюжета, британский антрополог сосредотачивает внимание, главным образом, на раскрытии функций мифа. Функция мифа, по мнению Фрезера заключается в утверждении и закрепление определённой нормы или правили первобытного общества, к примеру утверждения право наследования, правила пользования землёй, или различные судебные нормативы. В данном смысле работы Джеймса Фрезера являются предтечей фунционалистского метода Э. Дюркгейа и Б. Малиновского. Последние полагали, что причина возникновения религии кроется в общественной жизни.
Ещё раньше Дюркгейма и Малиновского о появлении религиозных воззрений в связи с социальным фактором, говорил Людвиг Фейербах. Фейербаху, к слову принадлежит оригинальная классификация религий, на догосударственные и государственные.[5] По Фейербаху, во времена, когда государства ещё не существовало как такового, ритуалы являлись социальными регуляторами, а ритуально-обрядовые практики отражала кровно-родственные связи, поэтому в ранних религиозных верованиях нет образа бога. После разложения родоплеменного уклада, кровно-родственные связи перестали играть роль социального норматива. Поэтому в государственных религиях на смену кровно-родственных связей как регулятора общественной жизни, приходят социальные институты, и в этой ситуации государство становится отчуждённой для людей формой. Государство воспринимается как вышестоящая сила, подавляющая человека, в связи с чем и появляется образ всесильного, стоящего над всеми Бога, которого нужно почитать и поклоняться ему.
Подводя итог всему вышесказанному, нужно отметить, что миф явился исторически первой формой человеческого сознания, а также первым механизмом регулирования поведения людей в социуме. Развиваясь и подвергаясь изменениям, происходящим в социуме, с течением времени миф, и сопровождавшие его обряды и ритуалы стали основой для зарождающихся религиозных верований. С развитием и усложнением общества, миф утерял свою значимость, как специфический способ познания мира, и уж тем более как регулятор человеческих отношений. Но миф не исчез, он органично встроился в религию, и другие формы общественного сознания. Миф и сегодня остаётся важной часть всех сфер культурной деятельности человека.
Список литературы
1. Антоняц, Ю. М. Миф и вечность / Ю. М. Аптопян. М.: Логос, 2001.
2. Борко Татьяна Иосифовна. Эволюция мифа: На пути становления религиозного мировоззрения. Тюмень, 2006.
3. Буслаев, Ф. И. Народный эпос и мифология / Ф. И. Буслаев. М.: Высшая школа, 2003.
4. Вебер, М. Религия и социальный статус / М. Вебер // Религия и общество: хрестоматия по социологии религии: в 2т. М.: Наука, 1994. Т. 2.
5. Вен, П. Греки и мифология: вера или неверие? Опыт о конституирующем воображении / П. Вен. - М.: Искусство, 2003.
6. Дюркгейм, Э. Священные объекты как символы / Э. Дюркгейм // Религия и обшество: хрестоматия по социологии религии: в 2т. М.: Наука, 1994. Т. 2.
7. Костелны, Отто. Миф и религия.
8. Тиле, К. Основные принцины науки о религии / К. Тиле // Классики мирового религиоведения. М.: Канон, 1996.
9. Фейербах, Л. Сущность христианства / Л. Фейербах. М.: Мысль, 1965.
10. Фрезер, Дж. Дж. Фольклор в Ветхом Завете /Дж. Дж. Фрэзер. М.: Политиздат, 1985.
11. Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. М.: Мысль, 1966.
[1] Костелны, Отто. Миф и религия. С. 13.
[2] Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства. М.: Мысль, 1966.
[3] Борко Татьяна Иосифовна. Эволюция мифа: На пути становления религиозного мировоззрения. Тюмень, 2006. С. 3.
[4] Фрэзер, Дж. Дж. Фольклор в Ветхом Завете /Дж. Дж. Фрэзер. - М.: Политиздат, 1985. С. 159.
[5] Фейербах, Л. Сущность христианства / Л. Фейербах. - М.: Мысль, 1965.