Л. В. Каракозов. Фотография 1866 г.
НЕЧАЕВ И НЕЧАЕВЩИНА
Сергей Геннадьевич Нечаев был человеком, абсолютно сосредоточенным на революционной идее. Нечаев считал, что ради революции позволительно прибегать к любым, даже самым аморальным средствам. Он написал «Катехизис революционера» —устав, которым, по мнению Нечаева, должны руководствоваться настоящие борцы революционного подполья. «Революционер — человек обречённый. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Всё в нём поглощено единственным интересом, единою мыслью, единою страстью — революцией», — писал Нечаев в «Катехизисе». Затем он анализировал то «поганое общество», в котором приходится жить революционеру. Обычные люди, составлявшие это общество, он разделял на категории. Манипулируя ими с помощью обмана и провокаций, можно расшатывать режим и приближать революцию.
Чтобы осуществить свои планы, Нечаеву были нужны люди, беззаветно преданные его идеям. В 1869 г. он создал тайную организацию «Народная расправа», однако не все её члены разделяли нечаевское революционное иезуитство. Против идей руководителя протестовал участник организации студент И. И. Иванов. Чтобы сплотить «Народную расправу», Нечаев и его сподручные обвинили Иванова в предательстве и убили его. Преступление быстро раскрыла полиция; организация была разгромлена. Нечаев бежал за границу, где познакомился с М. А. Бакуниным. Самоотверженный человек, обладавший несомненным талантом организатора, расположил к себе Бакунина. Нечаев обманул «великого бунтаря», сообщив ему, что возглавляет разветвлённое подпольное общество. Бакунин снабдил Нечаева деньгами. Однако позднее, когда анархист ознакомился с «Катехизисом революционера» и вскрылся обман, последовал разрыв их отношений. В 1872 г. Нечаева как уголовного преступника арестовали в Швейцарии и выдали российским властям. На родине его приговорили к 20 годам каторги. Но дар убеждения этого человека был поистине поразительным, и он, находясь в Петропавловской крепости, сумел привлечь на свою сторону несколько охранников, которые стали готовить его побег. В последний момент этот замысел Нечаева был раскрыт... В 1873 г. Нечаев был осуждён на пожизненное заключение в Петропавловской крепости, где и скончался в 1882 г.
ПЁТР ЛАВРОВИЧ ЛАВРОВ
(1823—1900)
Детские годы Петра Лаврова прошли в родительском имении Мелехове Псковской губернии под присмотром любящей матери и строгого отца — участника Отечественной войны 1812 года. В 1837 г. отец определил его в Петербургское артиллерийское училище.
Постепенно успехи в точных науках и свободное владение иностранными языками выдвинули Петра Лаврова в число первых учеников и внушили уважение наставникам и товарищам. По рекомендации преподавателя математики академика М. В. Остроградского талантливый юноша продолжил занятия в двухгодичных высших офицерских классах. В 1844 г. подпоручик Лавров был назначен в родное училище репетитором математических наук.
К 35 годам Лавров достиг чина полковника, он преподавал математические дисциплины в петербургских военных училищах и Артиллерийской академии, публиковал специальные статьи в «Военном энциклопедическом лексиконе» и «Артиллерийском журнале». У него красавица жена, сын и две дочери. В 1853 г. после смерти отца и брата Лавров стал владельцем почти 300 душ крепостных, что принесло семье достаток.
С 1857 г. он выступает со статьями по философским и общественным проблемам в популярных журналах «Отечественные записки», «Русское слово», «Общезанимательный вестник» и революционном издании «Голоса из России». В них проницательный читатель увидел и завуалированное порицание самодержавного строя, и призыв занять гражданскую позицию в период «общественных смут». Неудивительно, что имя Петра Лаврова становится известным в литературных кругах. С ним полемизируют в прессе, его публичные лекции по философии собирают полные залы, его оппозиционность властям несомненна. Демонстративное сочувствие профессоров Лаврова, Шелгунова и Энгельгардта студентам в период университетских волнений 1861 —1862 гг. не осталось без внимания полиции. Лаврова внесли в список пятидесяти лиц, назначенных для проведения у них строжайшего обыска, так как они присутствовали на студенческих сходках и не были «расположены к правительству».
Пётр Лаврович был арестован в апреле 1866 г. во время репрессий, последовавших за покушением Дмитрия Каракозова на Александра II. Обнаруженные у Лаврова при обыске документы дали возможность властям признать его виновным во вредном образе мыслей и «отослать на жильё в одну из внутренних губерний» под строгий надзор полиции. Министр внутренних дел граф П. А. Валуев назначил местом ссылки Вологодскую губернию.
В ссылке Лавровым были созданы знаменитые «Исторические письма», оказавшие огромное влияние на русское революционное движение. В них автор изложил своё понимание общественного прогресса и его цены, уделив особое внимание носителям прогресса и способам достижения общественного идеала.
Носителями прогресса Лавров считал небольшую группу «критически мыслящих личностей». Всю историю общества «цивилизованное меньшинство» пользовалось плодами прогресса. Оно развивало свои физические, умственные и нравственные силы благодаря непрестанному физическому труду «большинства», бесчисленным страданиям многих поколений, низведённых до состояния вечно трудящейся «человеческой машины». Лавров делал вывод, что современное ему «цивилизованное меньшинство... в неоплатном долге» перед народом, перед потомками. Этот долг можно искупить устранением страданий «большинства» и активной общественной деятельностью, способствующей прогрессу. Назвав по цензурным соображениям самодержавие в России «исторической формой общества», он провозгласил борьбу с этим «злом» задачей героев — «критически мыслящих личностей». Чтобы победить во имя торжества своих убеждений, они готовы рисковать и жертвовать всем. Высокообразованные и нравственные люди, они должны объединиться и создать союз единомышленников — партию, привлекая к себе всех «страждущих от зла». И хотя борьба обернётся жертвами, «хронические страдания масс при сохранении прежнего строя... далеко превосходят все вероятные страдания в случае революции...».
Теоретические работы сделали Лаврова одним из крупнейших идеологов народничества. Его последователи-пропагандисты (лавристы) играли в этом движении весьма заметную роль.
В 1870 г. Пётр Лаврович бежал из ссылки, эмигрировал и обосновался в Париже. С 1873 г. Лавров принимал участие в издании революционного журнала «Вперёд!», для которого составил программу и подготовил основные статьи. Спустя два года начала выходить газета под тем же названием. Она информировала читателей о революционном движении в России и Европе. Разногласия в редакции (в основном с другим известным народником — П. Ткачёвым) вынудили Лаврова выйти из её состава, но не прервали связи с революционным подпольем. Он был знаком с деятельностью и небольших групп, и таких крупных организаций, как «Земля и воля», «Чёрный передел», «Народная воля». Пётр Лаврович активно участвовал в их изданиях.
Появление в рядах революционеров зловещей фигуры террориста Сергея Нечаева, олицетворявшего собой фанатизм, беспринципность, диктаторство и лживость, взволновало Лаврова. Он включил в свою программу раздел о средствах борьбы, где подчёркивал, что для распространения истины неприемлемы ложь, господство личностей, захват незаработанного богатства. Если и прибегать ко лжи, принуждению и захвату орудий борьбы, то лишь против врагов, да и то при крайней и «временной» необходимости. Аморальный принцип «цель оправдывает средства» он пытался преодолеть формулой — «кроме тех средств, которые подрывают саму цель». Этой же проблеме посвящена работа «Социальная революция и задачи нравственности», в которой настойчиво проводится мысль: «Без крайней необходимости никто не имеет права рисковать нравственной чистотой социалистической борьбы. Ни одна лишняя капля крови, ни одно лишнее пятно хищнической собственности не должно пасть на знамя борцов социализма».
Умер Пётр Лаврович Лавров 25 января 1900 г. в Париже. Похороны патриарха революционного движения превратились в 8-тысячную политическую демонстрацию, в которой участвовали социалисты многих стран.
ЧАЙКОВЦЫ
В 1869—1874 гг. в Петербурге действовала организация чайковцев. Своё название она получила случайно — от фамилии Николая Васильевича Чайковского, рядового члена общества, который занимался сбором средств для деятельности кружка, поддерживал связи с петербургскими газетчиками, вёл переговоры с людьми, желавшими войти в общество. Первоначально студенты объединились исключительно для занятий самообразованием: они вместе изучали социалистическую литературу и проштудировали «Капитал» К. Маркса ещё до того, как он был издан в России. Их увлекла мечта о переустройстве страны по социалистическим принципам. Они попытались разработать план и программу революционной деятельности. Чайковцы считали, что русские крестьяне — стихийные социалисты, так как испокон веков всё делают вместе, «обществом». Нужно только разбудить их социалистические инстинкты.
В то же время чайковцы понимали, как глубока в России пропасть между городом и деревней, между интеллигентом и мужиком, И потому полагали, что социалистические идеи в село должны нести люди, к которым крестьяне отнесутся с доверием. Чайковцы создавали кружки самообразования прежде всего среди фабричных рабочих, которые относились к своим занятиям в городе как к отхожему промыслу. Весной они обычно возвращались в село на полевые работы. Чайковцы надеялись, что «фабричные» и понесут в село социалистические идеи.
Молодые революционеры тоже готовились к походу в деревню. Чтобы не быть там лишними, чужими людьми, они осваивали ремёсла, которые могли пригодиться в селе. В Петербурге тогда открылось множество столярных, слесарных, сапожных мастерских, где народники приобретали нужные специальности.
Много внимания уделяли кружковцы «книжному делу». Они закупали, рассылали и даже издавали социалистическую и просветительскую литературу, комплектовали библиотеки. Тысячи томов сочинений Чернышевского, Добролюбова, Лаврова, Маркса, Вольтера, Сеченова, произведений Кропоткина, Кравчинского, Тихомирова и других народников хранились под кроватями и в сундуках знакомых студентов. Чайковцы буквально наводнили книгами, брошюрами, листовками социалистического содержания десятки губерний. Установили связи с революционными кружками в Москве, Киеве, Казани, Харькове...
Попасть в кружок чайковцев было непросто. Они предъявляли к кандидату чрезвычайно высокие требования: обсуждали его моральный облик, привычки, склонности. Принимали только тех, чьё безупречное поведение не вызывало сомнений. Историк В. Богучарский писал о том, что созданный М. Натансоном и В. Александровым кружок чайковцев представлял собой «одно из самых светлых явлений даже и среди других кружков того русского юношества семидесятых годов, которое дало так много примеров настоящего морального подвижничества». Все без исключения вспоминали об атмосфере честности, веры друг в друга, равноправия чайковцев. Они непримиримо относились к нечаевщине (см. статью «Народничество»), считая отвратительными террористические принципы деятельности «Народной расправы» («Общества топора»).
Весной 1874 г. началось массовое «хождение в народ». Тысячи молодых людей из крупных городов отправились на Волгу, Дон, Урал, Днепр. Движение не задержал даже разгром в марте 1874 г. петербургского кружка чайковцев. Образованные юноши и девушки вели в деревнях беседы на просветительские революционные и политические темы, читали вслух, раздавали брошюры и прокламации, старались убедить крестьян в необходимости борьбы с самодержавием и помещиками. Но деревня социалистическую пропаганду не воспринимала: народников там слушали как сказочников. Больше верили в царя и Бога, чем в агитацию революционеров. Не оправдались надежды чайковцев и на пропагандистов из фабричных рабочих. С энтузиазмом занимаясь в кружках самообразования, рабочие тем не менее не желали вести революционную агитацию в деревне. Молодые революционеры, действовавшие открыто, быстро становились жертвами полиции.
В 37 губерниях были арестованы и брошены в тюрьмы более 1,5 тыс. человек. За три года следствия, которое велось крайне жестокими методами, произошло 93 случая самоубийства, помешательства и гибели. Даже известный консерватор Константин Победоносцев осуждал эту правительственную акцию: жандармы, по его мнению, «повели это страшное дело по целой России, запутывали, раздували, разветвляли, нахватали по невежеству, по низкому усердию множество людей совершенно даром».
Оставшиеся на свободе продолжали работу в деревне и среди рабочих. Но жандармы не без помощи самих крестьян жестоко преследовали народников, подвергали их арестам, издевались над подследственными. К лету 1875 г. за решёткой оказались ещё около тысячи человек. К началу 80-х гг. по делам участников «хождения в народ» состоялось около 80 судебных процессов. Самыми крупными и громкими из них были «процесс 193-х» и «процесс 50-ти». Большинство подсудимых вели себя во время судебных заседаний мужественно и достойно, вызывая симпатии присутствовавшей в зале публики. Впервые революционеры открыто высказали свои взгляды. Расправились с народниками жестоко: их приговорили к каторге, ссылке, заключению в крепость. В передовой статье газеты «Земля и воля» в 1878 г. было сделано горькое признание, что «хождение в народ» нерационально; результаты его «ничтожны... по сравнению с теми силами, которые были на них употреблены, и с теми жертвами, которых они стоили».
В 1875—1876 гг. «хождение в народ» ещё продолжалось, но уже шли поиски новых форм борьбы.
«ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ»
Многие из участников событий первой половины 70-х гг. пришли к выводу, что главная причина поражения народников заключалась в отсутствии у них центра движения, в кружковщине, в объединении молодёжи не по идейным признакам, а по нравственным качествам. Поэтому трудно было согласовать методы борьбы. Выход видели в создании единой организации революционеров. В 1876 г. в Петербурге возникла новая «Земля и воля». Организаторами этого тайного общества были М. Натансон, А. Михайлов, Г. Плеханов, О. Аптекман, В. Осинский. В 1878 г. к обществу присоединились Н. Морозов, С. Перовская, А. Желябов, В. Фигнер и др.
Землевольцы считали, что невозможно искусственно насадить революционные настроения: «Революция — дело народных масс. Под готовляет их история. Революционеры ничего поправить не в силах. Они могут быть только орудиями истории, выразителями народных стремлений. Роль их заключается только в том, чтобы, организуя народ во имя его стремлений и требований и поднимая его на борьбу с целью их осуществления, содействовать ускорению того революционного процесса, который по непреложным законам истории совершается в данный период».
В основе своей программа «Земли и воли» была «бакунистской»: конечной целью движения провозглашались коллективизм и анархия. И хотя землевольцы утверждали, что политика для них не столь важна, жизнь заставляла их поступать иначе — в декабре 1876 г. они стали участниками первой в России политической демонстрации у Казанского собора в Петербурге. Тогда народникам удалось увлечь за собой множество петербургских рабочих, впервые над толпой было поднято красное знамя с надписью: «Земля и воля». И позже они участвовали в различных демонстрациях, в стачках петербургских рабочих.
Землевольцы попытались заменить эпизодическую «летучую» пропаганду в деревне организацией поселений интеллигентов, которые работали учителями, фельдшерами, писарями и т. п., одновременно занимаясь революционной агитацией. Однако даже двухлетнее «сидение» в деревне не дало утешительных результатов: в лучшем случае наблюдалось некоторое сближение поселенцев с крестьянами. Трудно было горожанам жить вдалеке от политической жизни, переносить материальные лишения. Усиливался и террор со стороны полиции. Осенью 1878 г. был разгромлен петербургский кружок «Земли и воли». Пришлось сворачивать работу в деревне. К концу 1878 г. там осталось всего два поселения.
Народник-пропагандист среди крестьян.
Народническая деятельность теперь сосредоточилась в городах и стала приобретать выраженный политический характер. Всё чаще совершались террористические акты против представителей власти, участились случаи вооружённых выступлений. И раньше землевольцы не исключали террор из средств освободительной борьбы, но рассматривали его как крайнюю меру, к которой можно прибегнуть в целях самозащиты или возмездия за злодеяния чинов администрации. В короткой истории существования «Земли и воли» были громкие политические дела. 24 января 1878 г. Вера Засулич тяжело ранила петербургского градоначальника Трепова за избиение розгами арестованного студента Емельянова. В феврале того же года Валериан Осинский совершил в Киеве покушение на товарища прокурора (заместителя прокурора. — Прим. ред.) окружного суда Котляревского, известного своей жестокостью, а в мае Григорий Попко убил в Киеве жандармского полковника Гейкинга — инициатора высылки революционно настроенных студентов. 4 августа Сергей Кравчинский заколол кинжалом среди бела дня в Петербурге шефа жандармов Мезенцова. Это была месть за казнь революционера Ивана Ковальского, оказавшего при аресте вооружённое сопротивление полиции.
В программе «Земли и воли» появилось положение о «систематическом истреблении наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или другой ненавистный... порядок». Первые террористические акты землевольцев привлекли внимание общества к положению политических заключённых, которых подвергали в тюрьмах унижениям и издевательствам. И, кроме того, они заметно напугали правительство. У радикальной части землевольцев возникла уверенность в том, что с помощью террора можно «дезорганизовать» государственную власть.
В организации зрел раскол, поскольку «деревенщики» не одобряли террористический путь борьбы, так как он отвлекал силы от главного — работы среди крестьянства. Они также были убеждены, что «убийство никогда не служит делу свободы».
Тайная мастерская народовольцев-террористов.
К весне 1879 г. разногласия между сторонниками работы в деревне и приверженцами решительной политической борьбы настолько обострились, что на съезде в Воронеже они не смогли договориться о продолжении совместной деятельности. Летом «Земля и воля» распалась. Возникли две новые организации: «Народная воля» и «Чёрный передел».
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТЕРРОР
«Народная воля» стала наиболее крупной революционно-народнической организацией начала 80-х гг. XIX в. В неё вошли А. Желябов, А. Михайлов, Н. Морозов, С. Перовская и другие сторонники решительных действий. В их программе объявлялось: «По основным своим убеждениям мы — социалисты и народники». Главными задачами народовольцы считали: агитацию и пропаганду в разных слоях общества, разрушительные и террористические выступления против правительства, организацию тайных обществ и сплочение их вокруг единого центра, подготовку и осуществление государственного переворота.
Для выполнения этих задач народовольцы создали централизованную, разветвлённую, превосходно законспирированную организацию. Во главе её стоял Исполнительный комитет из профессиональных, убеждённых революционеров. В его подчинении находились почти 50 народовольческих территориальных и множество специальных групп — рабочих, студенческих, военных. Вокруг собственно «организации», насчитывавшей не более 500 человек, объединялась «партия» — несколько тысяч единомышленников.
«Народная воля» пыталась вначале сочетать все формы революционной работы, провозглашённые в её программе. В своих печатных органах — «Народная воля», «Листок „Народной воли"», «Рабочая газета» — революционеры призывали к политической борьбе. Девизом организации стал лозунг: «Теперь или никогда!». Серьёзное влияние на народовольцев оказали взгляды Петра Ткачёва: государственный переворот должны осуществить члены «организации» при вспомогательной роли народа; Россия созрела для революции и выступать следует немедленно.
П. Н. Ткачёв. Фотография 70-х гг. XIX в.
В конце концов главным средством подготовки к социальной революции народовольцы избрали политический террор.
С осени 1879 г. они начали настоящую охоту за царём, надеясь, что своими решительными действиями возбудят в инертных массах парода стремление к революционному перевороту. На Александра II было подготовлено несколько покушений. Боевики изучали маршруты выездов императора, расположение комнат в его резиденциях. Работала сеть динамитных мастерских, где изготавливались бомбы и снаряды. Под руководством Николая Кибальчича изучались свойства взрывчатых веществ в целях усовершенствования смертоносного оружия. Центр подготовки к цареубийству находился в конспиративных квартирах столицы. Запасные силы располагались в городах, куда мог поехать царь.
1 марта 1881 г. бомбометальщики по сигналу Софьи Перовской привели в исполнение жестокий приговор, который вынесла императору «Народная воля». Царь-реформатор в муках скончался. Цареубийц вскоре арестовали и предали суду. Андрей Желябов, Софья Перовская, Николай Кибальчич, Николай Рысаков, Тимофей Михайлов последними в России подверглись публичной смертной казни (26 марта 1881 г.). В дальнейшем по указу от 26 апреля 1881 г. приговорённых казнили «в пределах тюремной ограды».
Н. И. Кибальчич. Фотография конца XIX в.
С. Л. Перовская. Фотография конца XIX в.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ
3 апреля 1881 г. 27-летняя Софья Перовская, по происхождению своему принадлежавшая к известному дворянскому роду, и четыре других террориста были повешены за участие в убийстве императора Александра II. Перед смертью Софья держалась стойко. В последнем письме к матери от 22 марта она писала: «Я о своей участи нисколько не горюю, совершенно спокойно встречаю её, так как давно знала и ожидала, что рано или поздно, а так будет».
Обвинителем на суде выступал будущий министр юстиции Н. В. Муравьёв — товарищ детских игр Сони Перовской. Говоря о злодеяниях террористов, он обвинил их в безнравственности. Софья ответила ему гневной отповедью: «Тот, кто знает нашу жизнь и условия, при которых нам приходилось действовать, не бросит в нас ни обвинения в безнравственности, ни обвинения в жестокости».
Почти двухлетняя история «Народной воли» завершилась, показав бесперспективность политического террора. Самоотверженные, преданные идее молодые, энергичные защитники народных масс сознательно обрекли себя на мученичество, веря в торжество справедливости. Но их заблуждения оплачивались кровью и жизнями других людей — приговорённых ими к смерти или случайно оказавшихся на месте расправы.
Террористы оказались бессильны перед самодержавием. «И десяток убитых царей, — говорилось в прокламации „Южно-русского рабочего союза", — не поможет народному горю, если этот самый народ не подымется дружно, как един человек, и не выскажет свою волю».
Особое место в народническом движении 80-х гг. XIX столетия занимала идейная преемница народовольцев — «Террористическая фракция» партии «Народная воля», организатором и руководителем которой был Александр Ульянов, брат будущего создателя Советского государства В. И. Ульянова-Ленина. 1 марта 1887 г. террористы предприняли покушение на императора Александра III, закончившееся неудачей. Ульянова казнили. В 1902 г. удалось создать всероссийскую организацию революционных народников — партию социалистов-революционеров, которая снова объявила войну самодержавию не на жизнь, а на смерть.
«ЧЁРНЫЙ ПЕРЕДЕЛ»
Трудно сложилась после раскола «Земли и воли» судьба 16 «деревенщиков», объединившихся в группу «Чёрный передел». В неё вошли Г. Плеханов, В. Засулич, О. Аптекман и др. Чернопередельцы пытались сохранить традиции и программные установки «Земли и воли», хотя обстоятельства и вынуждали их менять приёмы революционной борьбы.
Чернопередельцы получили в наследство меньшую часть денежных средств «Земли и воли», а также типографию в Смоленске. Но не успели они развернуть революционную деятельность, как жандармы напали на их след. Начались аресты, была разгромлена типография. В тяжёлых условиях организация налаживала связи с военными, в частности в Кронштадте, создавала студенческие и рабочие кружки в обеих столицах, Туле, Харькове.
«Чёрный передел» в отличие от «Народной воли» не стремился к централизму. Петербургский кружок стал во главе местных объединений только в силу своего опыта и политического авторитета. Но разрастись ему не позволили. Через несколько месяцев после раскола «Земли и воли» девять основателей «Передела» были арестованы, а Г. Плеханов, В. Засулич, Л. Дейч и Я. Стефанович эмигрировали в Швейцарию. Деятельности столичного кружка мешало сильное влияние народовольческих идей. «На глазах чернопередельцев, — писал Осип Аптекман, — в провинции образовавшиеся было уже ячейки... оставляют вдруг свои позиции и переходят к народовольцам».
Традиционные пропагандистские принципы борьбы без политической окраски теряли привлекательность в глазах революционной интеллигенции. Героический ореол страдальцев, готовых в борьбе идти до конца, рисковать жизнью во имя народного блага, представлялся вершиной революционного подвижничества, звал молодёжь в ряды приверженцев терроризма. Однако весьма широкое распространение получило более мягкое либеральное народничество. К нему тяготели образованные люди, желавшие изменить политический строй России, но без революции, террора и бесконечного прозябания в деревнях.