Я оторвала от рулета еще ленту теста. Трент действительно отнесся ко мне с уважением в ту ночь, когда я была его телохранителем, и потом помог мне выжить. Он доверил мне разобраться с Ли так, как я считала нужным, а не стал его убивать, как хотелось ему. Хотя, если бы я дала Тренту убить своего друга, мне не пришлось бы быть телохранителем на этой свадьбе… быть может, не пришлось бы.
Жуткая неразбериха, подумала я, макая полоску в оставшийся глоток холодного кофе. Кери могла бы решить, чего она хочет. А если бы Трент стал ее использовать, я бы его убила на фиг. Поскольку я заслуживаю его доверия, я бы смогла подобраться достаточно близко.
Все-таки очень пугающая мысль.
Сердце забилось быстрее, я вытерла салфеткой пальцы.
– Кери? – позвала я, и она с надеждой подняла голову. Рекс
лежала у нее на коленях, и пальцами Кери нежно гладила кошку. Я набрала воздуху, чтобы голос не сорвался: – Есть некто, с кем я тебя хочу познакомить.
Она посмотрела на меня своими зелеными глазами, улыбнулась:
– Кто это?
Я глянула на Дженкса – но он был далеко отсюда, спал под салфетками.
– Его зовут Трент. – У меня сжалось в груди, я про себя
помолилась, чтобы это не оказалось ошибкой. – Понимаешь,
он эльф.
Кери просияла, сбросила Рекс на пол, чтобы потянуться через стол. Кошка неслышно вышла из комнаты, а меня обдало запахом вина и корицы, когда Кери порывисто меня обняла.
– Я знаю, – сказала она и с улыбкой опустилась обратно на стул. – Спасибо тебе, Рэйчел.
– Ты знаешь? – спросила я, рдея от смущения. Бог мой, она же должна была считать меня бесчувственной дурой, а она сидит и улыбается мне так, будто я ей пони подарила. И щенка. И, блин, луну с неба.
– Ты про Каламака? – спросила я, заикаясь. – Мы про одного и того же Трента? Почему же ты ничего не говорила?
– Ты мне душу вернула, – сказала она, и волосы ее развевались. – А с ней – возможность искупить мои грехи. Я ищу от тебя наставления – пока ты не одобрила его, это вызвало бы проблемы. Ты не пыталась скрыть, что он тебе не нравится.
Она застенчиво улыбнулась, а я вытаращилась в остолбенении.
– Ты знала, что он эльф? – спросила я, все еще не в силах
поверить. – Откуда? Он о тебе не знает!
То есть я думаю, что он не знает.
Она смущенно подтянула под себя ноги, скрестила их под стулом, и вид у нее были мудрый, и неискушенный одновременно.
– Я его зимой видела в журнале, но тебе он не нравится. – Она глянула мне в глаза и тут же опустила взгляд. – Я знала, что он с тобой поступал плохо. Кизли мне сказал, что в его руках торговля бримстоном, и, как любое излишество, это портит. Но Рэйчел, как же ты могла отвергнуть все хорошее за такую малую долю плохого? – спросила она без малейшей мольбы в голосе. – Это незаконно всего-то тридцать два года из пяти тысяч, и закон этот явно придумали люди, чтобы держать в руках внутриземельцев.
Ну, если так ставить вопрос, Трент выходит вполне респектабельным.
Мне это не понравилось, и я откинулась назад на стуле.
– Кизли тебе говорил, что он занимается шантажом с помощью нелегальных генетических исследований? Что эти его лагеря «последнего желания» на самом деле подпольные генетические лаборатории, где он лечит детей, чтобы шантажировать их родителей?
– Говорил. Еще он мне рассказал, что отец Трента вылечил у тебя болезнь крови, потому что твой отец был его другом. Ты не считаешь, что за тобой долг благодарности?
О как. У меня перехватило дыхание, и я даже похолодела – не из-за «долга благодарности», но из-за того, что Кизли знает такое, чего я не знала до последнего солнцестояния.
– Это тебе сказал Кизли?
Кери глядела на меня поверх чашки и сейчас наклонила и подняла голову – резко кивнула.
Мой встревоженный взгляд метнулся к занавешенному синей шторой окну над мойкой, выходящему в освещенный солнцем сад. Я с этим Кизли поговорю.
– Отец Трента спас мне жизнь, – признала я, снова возвращаясь взглядом к Кери. – Они с моим отцом были друзьями и коллегами по работе. И оба погибли из-за этого – что, как я понимаю, гасит все долги благодарности, которые могли бы за мной числиться.
Эта наглая эльфийская рожа и так считает, что весь мир у него в долгу.
Но Кери продолжала спокойно пить чай:
– Может быть, Трент выставил тебя на крысиные бои, потому что винит твоего отца в смерти своего?
Я собралась было возражать – и передумала. Черт возьми, Трент так же неуверен в себе, как и все мы, грешные?
Довольная Кери допила свой чай до дна.
– Ты считала его виновным в смерти твоего отца? – спросила она, и без необходимости, могу заметить.
– Да, – сказала я, отметив, что не зря она употребила прошедшее время. Теперь я его виновным не считала. Его убил Пискари – обходным способом. Как-то. Быть может. И если я буду хорошей ведьмой и удержу эльфийскую задницу Трента над зеленой-зеленой травкой во время его свадьбы, он, быть может, и подробности мне расскажет.
Но тут я встряхнулась мысленно, решив, что отложу эти размышления на потом.
– Ты хочешь с ним познакомиться? – спросила я устало.
Ох как мне эта перспектива улыбалась!
Остатки ее гнева испарились, и она улыбнулась мне через стол:
– Да, если можно.
Да, если можно. Будто ей нужно мое одобрение.
– Мое разрешение тебе не нужно.
Мой голос был почти угрюм, но она скромно потупила глаза:
– Я хочу его получить. – Она поставила чашку на блюдце – стук фарфора о фарфор. – Меня воспитали в правилах, что кто-то в сердечных вопросах меня наставляет, мой хранитель и конфидент. Мои отец и мать скончались. Мой род рассеялся во времени. Ты спасла мое тело и освободила душу. Ты – мой Са'ан.
Я выпрямилась, дернувшись так, будто меня ледяной волной окатило.
– Стоп! Кери, погоди. Я не хранитель тебе – тебе не нужен
хранитель. Ты вполне самостоятельная личность!
Спятила она, что ли?
Кери поставила ноги на пол, наклонилась вперед – глаза ее просили о понимании.
– Рэйчел, прошу тебя, – взмолилась она, – Мне это нужно. Я была фамилиаром Ала – это лишило меня всего. Верни мне этот кусочек моей жизни? Мне нужно сперва восстановить связи с прежней жизнью, чтобы обрезать их и уйти в новую.
Я была в панике.
– Я же последняя, у кого можно просить совета! – выдавила я из себя, заикаясь. – Ты посмотри на меня! Сплошная неразбериха!
Тихо улыбнувшись, Кери опустила глаза.
– Ты самая заботливая женщина, какую я только знаю. Ты последовательно рискуешь своей жизнью ради тех, кто не может за себя постоять. Я это вижу по тем, кого ты любишь. Айви, которая боится, что свою маленькую битву больше не сможет вести одна. Кистей, который борется за выживание в системе, для которой он слишком слаб и сам это знает. Дженкс, у которого хватает мужества, но не силы менять мир, даже его не замечающий.
– Ну спасибо, Кери, – промычал пикси из-под салфетки.
– Ты часто видишь в каждом худшее, – сказала она, – но лучшее ты видишь всегда. В конечном счете.
Я уставилась на нее с отвисшей челюстью. Увидев мою неловкость, она улыбнулась:
– Ты веришь Тренту?
– Нет! – выпалила я – и остановилась. Но вот же – я сама подняла вопрос о том, чтобы представить ему Кери. – Может быть, в некоторых вещах, – поправилась я. – Но я верю твоему суждению.
Очевидно, это я правильно сказала, потому что Кери улыбнулась и положила свою прохладную руку на мою.
– Ты в него веришь больше, чем сама думаешь, и хотя я его и не знаю, я верю твоему суждению, хотя и достаточно поздно ты к нему пришла. – Улыбка ее стала лукавой: – И я не глупенькая девочка, которую можно ослепить аккуратным центром тяжести и обширными владениями.
Аккуратным центром тяжести и обширными владениями? Это в средние века так называли тугую задницу и кучу денег?
Я усмехнулась, и Кери убрала руку.
– Он коварен, – предупредила я. – И я не хочу, чтобы тобой пользовались. Я знаю: ты ему понадобишься как лабораторный экземпляр.
Кери отпила чаю. Глаза ее были устремлены в солнечный сад.
– Вполне согласна. Я хочу восстановления моего биологического вида не меньше, чем он. Я только жалею, что не родилась до проклятия – тогда бы повреждение можно было исправить полностью, а не накладывать бинты на наших детей, как он делает.
Я обвила пальцами холодный фарфор, но не поднесла чашку к губам. Да, Трент у меня в большом долгу. Кери даст ему такие повязки, что он даже мечтать не мог.
– Он хитрый манипулятор, – добавила я, но Кери только подняла бровь:
– А я разве нет? Ты думаешь, я не смогу обвести этого мужчину вокруг пальца, если захочу?
Я отвела глаза в сторону. Да, она сможет. Кери засмеялась.
– Я не хочу замуж, – сказала она, и зеленые глаза смеялись. – Я должна воссоздать себя, прежде чем делить свою жизнь с кем-то. А кроме того, он женится.
Я не смогла удержаться и не фыркнуть:
– На бабе по-настоящему противной. – Но я уже успокоилась. Я не хотела бы, чтобы Трент женился на Кери. Пусть даже Трент не такое дерьмо, как я думала. Если она хоть раз попадет в его сады, я больше ее не увижу.
– Я полагаю, – сказала Кери, криво улыбнувшись, – что ты считаешь эту свадьбу наказанием за его прошлые грехи.
Я кивнула и посмотрела в сад, где что-то мелькнуло. Встала, подошла к окну и увидела, что это дети Дженкса выгоняют из двора колибри.
– Ты ее не видела, – сказала я, восхищаясь слаженностью
их действий. Кери подошла и встала рядом – густой запах корицы защекотал мне ноздри. – Страшная женщина, – добавила я тихо.
Кери посмотрела в сад, следуя моему взгляду.
– Так и я тоже, – ответила она ничуть не громче.
Глава двадцать вторая
Скорчившись на заднем сиденье такси, я глядела на проплывающие здания и представляла себе презрение Элласбет к этим последнего разбора лавчонкам. Хотя собор в Низинах пользовался мировой известностью, все же эта часть города была несколько… ниже классом. Меня не оставляло беспокойство, и я выпрямилась, подтянула на колени сумку с амулетами и пейнтбольным пистолетом. Надо было мне надеть что-нибудь другое – а то какая-то распустеха в джинсах.
Дженкс сидел у меня на плече, поддергивая кольцо серьги в такт африканскому ритму из радио у таксиста. Это меня доставало жутко, и я, хотя знала, что он только пуще примется, не сдержалась.
– Прекрати!
Шею обдало ветерком – он взлетел и приземлился мне на колено.
– Рэйч, расслабься. – Он стоял, расставив ноги для равновесия, крылья слились в прозрачный круг. – Это же легче легкого. Сколько там народу? Пятеро, считая ее родителей? И Квен там будет, это же не то что одной работать. Это вот насчет свадьбы стоит побеспокоиться.
Я вдохнула поглубже, приотворила окно, чтобы посмотреть, как волосы поплывут по ветру. Опустив глаза, я посмотрела на искусственную дыру на колене.
– Может, надо было надеть платье все-таки.
– Это же репетиция свадьбы, Тинкины подштанники! – взорвался Дженкс. – Ты сериалы не смотришь, что ли? Чем ты богаче, тем одеваешься проще. Трент вообще, наверное, в плавках придет.
Я подняла брови, представив себе это подтянутое тело в спандексе. М-м-м…
Дженкс опустил крылья и сделал скучающее лицо.
– Ты классно выглядишь. А вот если бы ты надела те ремешки, которые сама себе выбрала…
Я дернула коленом – он взлетел в воздух. Нам оставалось ехать один квартал, и мы были рано.
– Прошу прощения, – сказала я, наклоняясь к таксисту в
бодрую и громкую переделку «Material girl» Мадонны. Никогда
раньше не слышала ее в стиле калипсо. – Можете объехать
квартал?
Он посмотрел мне в глаза в зеркало заднего вида и – хотя явно счел меня психованной, нырнул на полосу левого поворота и стал ждать светофора. Я опустила окно до конца, и Дженкс приземлился на его край.
– Не хочешь проверить? – спросила я его тихо.
– Уже додумался, детка, – сказал он, проверяя, на месте ли его красная бандана. – Пока ты объедешь квартал, я уже познакомлюсь с местными и оценю ситуевину.
– Детка?! – рявкнула я, но он уже рванулся наружу и замелькал среди горгудий.
Я подняла окно, пока уличный ветер не растрепал сложную французскую косу, в которую собрали мои волосы дети Дженкса. Я им не часто даю поиграть со своими волосами: работают они фантастически, но трещат, как пятнадцатилетние детишки на концерте – все вместе и на сотню децибел громче, чем нужно.
Светофор переключился, и водитель аккуратно повернул – очевидно, счел меня туристкой, которая рассматривает виды. Аккуратная кладка из остроугольных камней доходила до уровня где-то восьмиэтажного дома и казалась массивной и вечной по сравнению с окружавшими здание приземистыми магазинами. Собор стоял близко к тротуарам по обеим сторонам, нависая над улицей; в сырых проемах контрфорсов примостились теневыносливые растения. Широкие витражи были повсюду, но снаружи казались тусклыми и темными.
Я прищурилась, оглядывая весьсобор, поражаясь отсутствию гостеприимства, к которому привыкла в своей церкви. Как будто я приехала в гости к двоюродной бабке, которая не любит собак, не одобряет громкую музыку и осуждает привычку есть печенье перед обедом. Вроде и родственница, но приходится все время вести себя хорошо и не расслабляться ни на миг.
Быстро оглядев эту сторону собора, я полезла в сумку за мобильником и попыталась снова вызвать Айви. Ответа по-прежнему не было. Кистей тоже не отвечал, и в «Пискари» никто не снял трубку, когда я туда звонила. Я бы обеспокоилась, но ничего странного в этом не было. До пяти там не откроют, а когда заведение закрыто, на телефоне может никого не быть.
С обратной стороны собора находился узкий огороженный сад и полоса парковки. На углу я поставила телефон на вибросигнал и сунула в передний карман джинсов – если он зазвонит, буду знать. На третьей стороне были еще места для парковки, пустые – если не считать древнего черного «Сатурна» в тени, – и баскетбольная площадка: кольцо на опоре на высоте, указанной правилами НБА. Через дорогу – еще одно, только куда выше. Правильно: разным видам – разные площадки.
Таксист остановился, заехав левым колесом на тротуар улочки с односторонним движением. Поставив машину на ручной тормоз, он стал листать какой-то блокнот.
– Хотите, чтобы я подождал? – спросил он, глядя на линию дешевых магазинчиков на той стороне.
Я вытащила из сумки двадцатку, протянула ему.
– Нет, тут потом будет обед, и я кому-нибудь сяду на хвост,
чтоб подвезли. Квитанцию можно?
Тут он оторвался от своих бумаг и повернул ко мне удивленное загорелое лицо:
– Вы с кем-то знакомы, кто здесь женится?
Дженкс нетерпеливо мотался снаружи, но я медлила, сияя.
– Да, я приехала на свадьбу Каламака.
– Вы не шутите? – Карие глаза раскрылись так, что белки стали видны – почти желтые. Донесся слабый запах мускуса – таксист был вервольфом. Таксисты в основном вервольфы, а почему – понятия не имею. – Вот. – Он поискал карточку, дал ее мне вместе с моей квитанцией. – У меня есть права на вождение лимузина. Если нужно, то я всегда готов.
Я взяла карточку, восхищаясь его пробивной силой.
– Не сомневаюсь. Спасибо, отлично довезли.
– Всегда пожалуйста, – сказал он мне вслед, когда я вышла. Потом высунулся в окно; – И всегда могу достать автомобиль или что там еще. Это же у меня просто подработка, пока не сдам на пилотские права.
Я улыбнулась и повернулась к многостворчатым дверям. Пилотские права? Это уже ново.
Такси влилось в неплотный поток машин, и Дженкс спустился сверху – где он там болтался.
– Стоит тебя на пять минут оставить, – пожаловался он, – и к тебе уже пристают.
– Он просто работу искал, – ответила я, любуясь четырьмя резными лозами, обвивающими двустворчатую деревянную дверь.
Просто великолепно.
– И я про то ж, – проворчал он. – И вообще, чего мы так рано приперлись?
– Потому что это демон. – Я разглядывала горгулий, жалея, что с ними нельзя поговорить, но пытаться разбудить горгулью до захода солнца – то же самое, что пытаться разговаривать с прирученным камнем. Но их здесь много, так что, наверное, собор можно считать защищенным. Я поморщилась, увидев цветы в горшках на тротуаре и подумала, нельзя ли будет распорядиться, чтобы их убрали. Слишком легко в них спрятаться киллерам-фейри. Обратившись к Дженксу, я сказала: – И как ни хотелось бы мне видеть, как Трента завалит ревнивая бывшая любовница или же разозленный демон, заработать свои бэбиситтерские сорок штук мне хочется еще больше.
Он кивнул и сел ко мне на плечо:
– Вспомни черта…
Я проследила за его взглядом. Черт, они тоже рано приехали, и теперь, вдвойне радуясь, что я уже на месте, я заправила свою новую блузку в джинсы и стала ждать приближения двух сияющих автомобилей – совершенно неуместных среди грузовиков-платформ и ржавых от уличной соли «фордов».
Мне пришлось взбодриться и взбежать на пологие ступени, когда первая машина вышла из потока и полностью въехала на тротуар. За ней последовал серый «ягуар», также остановившийся на тротуаре.
– Можешь написать на мои ромашки, – сказал Дженкс с
моей серьги, и я сняла темные очки, чтобы посмотреть получше.
Элласбет сидела на переднем сиденье первой машины, и пока она готовилась к выходу, водитель в ливрее открыл дверцу для пожилой дамы и джентльмена на заднем сиденье. Я предположила, что это мистер и миссис Уитон, поскольку эта пара была высокая, элегантная, сильно загорелая и имела фирменный вид западного побережья. Лет за шестьдесят каждому, решила я, но отлично сохранились. О, так они же эльфы – им и за триста может быть, насколько я понимаю. Одеты они были в повседневные штаны с рубашками, но все равно заметно было, что туфли у них стоят больше, чем у многих взносы за автомобиль. Они улыбались на солнце, будто глядели в прошлое и видели эту землю без домов, машин и городского безразличия.
Элласбет стоически ждала, пока шофер откроет дверцу и ей. Устремившись наружу, она одернула короткий жакет, закрывавший белую блузку, и подтянула на плечо сумочку в тон. Постукивая босоножками, она обогнула машину – из-под обтягивающих брючек «капри» высовывались голые щиколотки. Вся она была в персиковых и кремовых тонах, соломенно-желтые волосы убраны в почти такую же, как у меня, косу с вплетенной зеленой лентой. Губы красные, тени аккуратно наложены. Элласбет даже не посмотрела на церковь – ей не доставляло удовольствия здесь находиться. Увидев ее стиль, я смущенно про себя поблагодарила Дженкса и Кери, что вмешались и слегка вправили мне мозги.
Сделав самое радостное лицо, я спустилась по ступенькам.
– Правда, симпатичная церковка, матушка? – произнесла высокая девица, беря мать под руку и указывая на базилику. – Трентон был прав – идеальное место для скромной свадьбы.
– Скромной? – тихо пробормотал Дженкс у меня на серьге – Это же, блин, собор!
– Тише, – сказала я – родители мне почему-то понравились. Вместе они выглядели счастливыми и спокойными, и мне захотелось, чтобы так и осталось, и чтобы, когда я буду просыпаться ночью в одиночестве, я бы знала, что есть где-то пара, нашедшая любовь и сумевшая ее сохранить. Не удивительно, что Элласбет встает на дыбы от просьбы выйти за того, кого она не любит, когда она выросла, глядя на счастье своих родителей. Я бы тоже озверела.
У меня волоски на руках встали дыбом, и я обернулась к Квену, уже вышедшему из сверкающего «ягуара». Он был в своих обычных черных брюках и рубашке, на ногах – мягкие туфли. Кожаный пояс с серебряной пряжкой – других украшений на нем не было. Интересно, заговоренный пояс или нет. На изрытом оспой лице приподнялись брови – наверное, это было приветствие.
Квен направился к дверце Трента, но не успел подойти, как Трент открыл ее сам. Моргая на ярком солнце, он глянул на небо, и глаза его отследили контуры выделяющейся на этом фоне передней башни. Джинсы сидели на нем как влитые, должным образом вылинялые и касающиеся ботинок именно так, как надо. Темно-зеленая шелковая рубашка под цвет ленты Элласбет придавала ему некоторый блеск, отлично подходя под его загар и светлые волосы. Отлично выглядел, но совсем не лучился счастьем.
Увидев сразу пять эльфов, я стала искать различия. У матери Элласбет те же пушистые тонкие волосы, что у Трента, а у отца больше похожи на волосы Элласбет – погрубее, почти как неудачная попытка их изобразить. Рядом с ними смуглый и черноволосый Квен выглядел как обратная сторона медали, но медали все равно эльфийской.
Элласбет отвела взгляд от завитков орнамента над массивными дверями и обратила его на подошедших Трента и Квена. Увидела меня – и лицо ее застыло. Я улыбнулась, увидев, как до нее дошло: у нас прически одинаковые! Лицо Элласбет под идеальным макияжем окаменело.
– Привет, Элласбет! – поздоровалась я, поскольку именно так она мне была представлена в ту ночь, когда она вошла и застала меня отмокающей у нее в ванне. Долго рассказывать, но история вполне невинная.
– Здравствуйте, миз Морган, – ответила она, протягивая белую руку, – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо. – Я приняла ее руку – как ни странно, рука была теплая. – Для меня честь быть на вашем свадебном приеме. Вы уже выбрали, какое именно будет платье?
Ее лицо под тенями окаменело пуще прежнего.
– Матушка? Отец? – сказала она, не ответив мне. – Вот
эту женщину Трентон нанял для дополнительной охраны,
А то они сами не видят, что я не из ее подруг? – подумала я, пожимая их протянутые руки.
– Очень приятно, – сказала я каждому из них. – Вот это
Дженкс, мой напарник. Он отвечает за периметр и за связь.
Застрекотали, ожив, крылья Дженкса, но не успел он еще очаровать их обаянием своей личности, как мать Элласбет ахнула:
– Он настоящий! – пролепетала она. – Я думала, это у вас
украшение на серьге!
Отец Элласбет насторожился:
– Пикси? – сказал он, отступая на шаг. – Трент…
От возмущенного Дженкса разлетелось облако пыльцы, осветив мне плечо, и я почти огрызнулась:
– Это мой сотрудник. Я могла бы привести и вампира, если бы сочла это целесообразным. Если вы недовольны, вентили руйте вопрос с Трентом. Мой помощник сумеет держать язык
за зубами насчет драгоценной тайны ваших личностей, но вы сами появляетесь на свадьбе, одетые как статисты для какого-то дурацкого фильма. Так что не моя вина будет, если кто-нибудь догадается.
Мать Элласбет смотрела на Дженкса, как завороженная, и пикси это заметил. Он покраснел, заметался вокруг меня из стороны в сторону, наконец сел на плечо. Явно паранойя насчет пикси доходила от океана до океана, и эта женщина уже очень давно ни одного не видела.
– Без него я не смогу обеспечить охрану ваших тел, – продолжала я, адресуясь ко все более нервничающей матери Элласбет, которая завороженно смотрела яркими зелеными глазами. – А этот показушный цирк для СМИ наверняка сейчас привлечет сюда психов.
Я замолчала, вдруг поняв, что никто меня не слушает. Миссис Уитон покраснела, отчего помолодела лет на десять, и держалась за плечо своего мужа, явно не в силах скрыть желание поговорить с Дженксом.
– Да ну его к черту, – буркнула я почти про себя, а вслух сказала: – Дженкс, не будешь ли ты так добр проводить дам в церковь, где безопаснее?
– Рэйч! – взмолился он. Мистер Уитон выпрямился:
– Элли! – сказал он тоном предупреждения, и я покраснела. Трент прокашлялся, шагнул вперед, взял меня за локоть,
придерживая, замаскировав этот жест под выражение дружеской симпатии.
– Преданность миз Морган своей работе также неоспорима
и очевидна, как прямота и резкость ее суждений, – сухо сказал
он. – Мне случалось использовать ее в прошлом, и в щекотливых вопросах я безоговорочно доверяю выбранным ею партнерам.
Использовать. Что да, то да.
– Я умею хранить тайны, – пробурчал Дженкс, и от резких
взмахов его крыльев у меня волосы шевельнулись.
Миссис Эльф улыбнулась ему сияющей улыбкой, и я даже задумалась, какие могли быть у них когда-то отношения видов – до того, как эльфы ушли в подполье. Детки Дженкса обожают Кери. Впрочем, они и Гленна обожают, а про него я знаю, что он – человек.
Элласбет перехватила настороженный взгляд отца, красные губы сжались в ниточку при виде очарованной матери.
– Трентон, дорогой, – сказала она, беря мать под руку, – я покажу родителям интерьер собора, пока ты будешь давать инструкции помощникам. Такая милая церковка – я даже не знала, что бывают соборы таких размеров.
Я подавила в себе оскорбленную гордость за базилику Низин. И я тут не «помощница». Я сотрудник, который не даст пальнуть в них из толпы, пока они будут медленно волочить свои эльфийские туши по главной улице.
– Это будет чудесно, любимая, – ответил ей Трент, стоя рядом со мной. – Встретимся внутри.
Элласбет клюнула его в щеку, а он, хотя и погладил ее по щеке, когда она отстранялась, ответного поцелуя ей не дал.
Стуча каблуками по тротуару, она повела родителей к боковой двери, поскольку центральная явно была заперта.
– Пришлешь Каролину внутрь, когда она приедет? – спросила невеста через плечо, ясно давая нам понять, что до прибытия почетной гостьи – подружки невесты – она просит нас оставаться здесь. Меня это устраивало.
– Так и сделаю, – сказал Трент ей вслед, и тройка эльфов завернула за угол. Слышно, как Элласбет громко рассказывает матери о красивом баптистерии. Отец наклонился, что-то говоря матери – явно он выговаривал ей за интерес к Дженксу. Она не слушала и шла почти боком в попытках еще раз глянуть на пикси.
Дженкс молчал, очевидным образом смущаясь. Мне это показалось странным – людей он чаровал все время. Сейчас им очаровалась эльфийка – в чем разница?
– Ну, Рэйчел, в общем… – начал он, и гудение крыльев стало громче – он взлетел и повис у меня перед глазами. – Я посмотрю вокруг, через пять минут вернусь.
– Спасибо, Дженкс
Но он уже исчез – крошечная фигурка блеснула между шпилями.
Я повернулась обратно и увидела Квена, который меня ждал.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, будто пикси – это эффективная поддержка? – спросил он, поднимая брови. – Зачем он тебе здесь? Хочешь осложнить ситуацию?
Почему-то позиция Квена меня не удивила. Подавив свой гнев, я направилась к боковой парковке.
– Он оглядит весь квартал за тридцать секунд. Я вам говорила: вы себе медвежью услугу оказываете, не допуская пикси в свой сад. Вам бы надо какой-нибудь клан упросить к вам переселиться, а не натягивать в кронах липучую сеть. Из них часовые получше гусей.
Пожилой эльф нахмурился так, что у него морщинки слились на лице. Он встал слева, и они с Трентом окружили меня.
– А Дженксу ты веришь? – спросил меня Квен.
Это, наверное, впервые Квен назвал Дженкса по имени, и я посмотрела на него – мы как раз сворачивали за угол, шум потока машин стал тише.
– Безоговорочно.
Никто ничего не сказал, и я выпалила смущенно:
– Я не могу вас защищать, если вы не вместе. Или это просто способ войти в зал с хорошенькой женщиной под руку?
– Нет, миз Морган, – негромко ответил Трент, шевельнув руками на тихом ветерке. – Но, учитывая, что солнце сейчас высоко, насколько может быть велика опасность от демона? Я вообще не ожидаю появления Ли, но если он и появится, то это будет после наступления темноты. – Он помолчал и добавил: – И демон будет дергать его за ниточки.
Мы не могли просто так войти, раз Элласбет сказала нам оставаться снаружи, да я и не рвалась провести с ней больше времени, чем это будет абсолютно необходимо. Кажется, и Трент не рвался, так что мы остановилась около ступеней бокового входа, куда менее внушительного. Мои ноги в босоножках шуршали по разметке баскетбольной площадки, но Квен в своих мягких туфлях шел тихо. Мне тоже захотелось такие, хотя в них я была бы куда ниже.
– Ты…значит, ты мне доверяешь в щекотливых вопросах? – спросила я у Трента. – И что это значит?
Трент проводил взглядом стайку голубей, моргнул, когда они пролетели на фоне солнца.
– Это значит, что я верю: вы будете держать язык за зубами, но не руки при себе.
Квен переступил слегка, почти скрывшись из моего поля зрения – я повернулась, чтобы его видеть.
– Это тебе не понравилось, да? Что я смогла проникнуть к
тебе в офис?
У Трента покраснели уши.
– Да, – ответил он, глядя на меня.
Я повела плечами – мне было приятно это слышать. Простая одежда ему шла, и я подумала, как бы выглядел он в забегаловке с бургерами, локти на столе, в руках полфунта говядины. Он ненамного старше меня – рост его форсировали, когда погибли его родители. Я хотела спросить его, будут ли у его детей остроконечные уши – но не спросила.
– Я больше так не буду, – сказала я, сама не понимая, почему.
Тут Трент обернулся ко мне:
– Вламываться в мой дом? Это обещание?
– Нет. Но я этого делать не буду.
Квен прокашлялся, маскируя смешок. Трент, не сводя с меня зеленых глаз, кивнул. Вид у него не был счастливым, и я ему посочувствовала.
– Вот в это я верю, – сказал он.
Квен напрягся, но смотрел он не на меня, а на небо. Я, узнав звук крыльев Дженкса, подставила руку.
– Рэйч, – сказал он, задыхаясь и хватаясь за мой большой