Современная монашеская жизнь, она вообще есть? Или «оскуде преподобный»?

Первоначальный этап монашеской жизни не случайно назван послушничеством: каждый монах, в каком бы сане он ни находился, является послушником. Вступающий в братство должен осознавать важность этого шага, которым он выражает желание быть послушным до смерти, понимать, что он обручается с братством, которое избрал. Он встает на путь внутреннего послушания игумену, подчинения братии и принятия воли Божией в каждом конкретном обстоятельстве. Если послушник уяснит для себя истинную цель жизни в монастыре не только теоретически, умственно, но усвоит ее себе, и если эта цель будет у него общей с игуменом и всем братством, то он останется в обители и будет восходить от силы в силу.

Тот, Кто даровал человеку свободную волю, желает, чтобы человек правильно распорядился своей свободой и через покаяние и послушание всегда соединялся с Ним – Всеблагим, Любящим, Живым Богом.Об этом говорит опыт русского монашества.

Прп. Васонофий говорил, что краеугольным камнем иночества является смирение[8], и располагал обоих братьев к доверию и беспрекословному послушанию. Он обучал их молитвенному деланию, монастырским правилам, давал в их жизни место труду и подвигу, посылая на общие послушания, благословлял книги для духовного чтения.

Если же брат постоянно стремится в мир и живет мирскими проблемами, интересами родственников, то на нем могут исполниться слова Господа: «Никтожевозложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в Царствии Божии» (Лк. 9, 62).

ть и такие, которые приходят в монастырь с самыми добрыми намерениями, но не имеют никакого представления о монашестве или же, прочитав некоторые духовные книги, говорят, что пришли молиться, подвизаться и спасаться, но для них это пока теория, не имеющая связи с реальной жизнью.

монашество – это евангельская жизнь. Не нужно думать, что человек сам знает и понимает такие прописные истины, что Евангелие – не просто книга для чтения, и нужно стремиться исполнять то, что в ней написано, что Христос в Своей земной жизни и страданиях оставил нам образ и сказал: «Научитеся от Мене, яко кротокесмь и смирен сердцем»(Мф. 11, 29).

Так игумен Вифинскойобители Неусыпающихпрп. Маркелл (V век) предупреждал пришедшего к немупрп. Иоанна Кущника: «Сын мой! не под силу будет тебе нести иноческие подвиги и соблюдать строгие посты, так как ты еще очень молод. Кроме того, у нас есть обычай – не тотчас же постригать каждого ищущего иноческого звания, но лишь – по долгом испытании искренности его намерений и усердия в подвигах благочестия. Поэтому, если хочешь проходить иноческое служение совместно с нами, то должен сначала пожить у нас так, без иноческого пострига, присмотреться к нашей жизни и испытать себя, под силу ли будут тебе такие труды». И когда впоследствии Иоанн признался игумену в своих помыслах о родителях и о доме, он сказал ему: «Не говорил ли я тебе и раньше, сын мой, что тяжелы иноческие подвиги, что иноки много несут с собой и трудов, и вражеских нападений, и невыразимых искушений»

Преподобный ВарсонофийОптинскийсказал: «Смотрит Господь на сердце человеческое и если видит сильное желание исполнить Его святую волю, то помогает ему “ими же … веси судьбами”»[13] Человек и рождается в той семье, и приходит в то братство, где Бог благоизволил ему быть.

Как предсказывали Старцы, в последние времена будут жить "в монастырях как в миру, а в миру - как в аду". Но каждое из поколений уже две тысячи лет считает, что оно живет именно в это время. «Ты спрашиваешь, как дела в Церкви? Отвечаю: как с моим телом – всё болит, и никакой надежды на исцеление». Пишет в IV веке Василий Великий. А Иоанн Богослов говорит: «Братья, вы слышали, что антихрист грядет, и ныне в мире есть уже», а это начало Это конец I – начало II века.

Вспомним Игнатия Брянчанинова, что он пишет о монашестве в XIX веке? «Всё пропало, никакого монашества нет, никакого старчества нет и не может быть, потому что корень обрублен». ». И это в то время, когда в Оптиной процветало старчество, когда на Валааме процветало старчество, когда в других монастырях процветало старчество, произошедшее от корня Паисия Величковского.

В любом монастыре, даже в самом лучшем, есть недостатки, но, как писал святитель Игнатий (Брянчанинов), если ты этими недостатками не ввергаешься в смертные грехи, то потерпи великодушно, останься в том месте, куда тебя призвал Господь. Терпение – это главная добродетель монаха. Как дерево не принесет плода или засохнет, если его каждый год пересаживать, так и монахи, которые кочуют из монастыря в монастырь, не смогут продвинуться в духовной жизни.

а епис-
коп игнатий брянчанинов полагает, что мы последние иноки. "Пос-
ледние иноки иноческих дел не будут иметь; постигнут их искушения
и напасти, и которые иноки перетерпят их, таковые будут выше нас
и отцов наших". Конечно, мир этого не может знать, ибо он знает и
любит одну только внешнюю показность.

«Главное предназначение Валаама от Бога - быть местом уединенной иноческой молитвы, местом подвигов, и, конечно, нужно всегда об этом помнить, - говорит епископ Троицкий Панкратий. - Нам нужно не расслабляться, терпеть все те временные неустройства и искушения, все те скорби, которые неизбежны на иноческом пути ради обетования Христова, который сказал что: «претерпевший же до конца спасется, радуйтесь и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех».

1988 года, монастыри стали с молниеносной быстротой возникать на нашей земле, в них не могло быть того преемства традиции, которое было характерно для дореволюционного русского монашества. В большинстве монастырей жизнь начиналась с нуля. Отсутствие духовного опыта у иноков и инокинь восполнялось пламенной верой и надеждой на божественную благодать, «всегда немощная врачующую и оскудевающая восполняющую».

Трудник — это гость, который приехал для того, чтобы помочь монастырю; кто-то из трудников может в дальнейшем стать и послушником, и монахом, но до тех пор, пока он является простым трудником, он — не член общины. Послушник же является полноправным членом монашеской общины, хотя и находящимся на испытании.

В свете сказанного мне представляется, что трудничество не должно быть обязательным этапом на пути к монашеству. Таким обязательным этапом должно быть только послушничество.

Таковое у нас сегодня существует в двух формах — без права ношения монашеской одежды и с правом ее ношения. Вторая форма именуется рясофором или иночеством. Существует весьма древний чин пострижения в рясофор с возможным наречением нового имени.

Является ли рясофорный послушник, или инок, монахом? По моему глубокому убеждению, не является. Почему? Потому что он не давал монашеских обетов. Именно произнесение монашеских обетов дает право человеку называться монахом, а не облечение в монашеские одежды и не пострижение власов.

Схиархимандрит Иоанн (Маслов) называл старчество особым даром Святого Духа, особым талантом и объяснял, что апостол именно старчество называет даром рассуждения 1Кор. 12, 10) [ 10;7 ]. По учению святых отцов, «рассуждение – есть величайший дар Божественной благодати, и состоит оно в том, чтобы точно и верно постигать Божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи». Этот дар дается тому, кто «чист сердцем, телом и устами», — отмечает преподобный Иоанн Лествичник.

«Поэтому не стоит акцентировать внимание на месте. Хотя у каждого монастыря свой характер, направление, дух, особенности расположения, служебные и уставные традиции. А объединяет нас с теми, кто жил до нас и кто придет после, — молитва и благодать Божия.» -

Св. Исаак Сирин сказал так - "мир льстец и обманщик и
поймет только тогда, когда будет отходить в вечность"

Миряне видят в обители людей, которые ради Бога оставили мирское богатство, должности и живут подвижнически, сосредоточенно, с молитвой, с бдением, – и невольно задаются вопросом: «Ведь если есть Бог, если есть жизнь иная, если есть адская мука, то почему я так живу?»^[8] – и начинают вести менее греховную жизнь или вообще исправляют ее.

Но, между тем, как человек впервые ступает на территорию обители и монашеским постригом проходит немало времени

«А почему Сергий и Герман решили поехать на север, в необжитые места? Разве мало было других мест, более теплых и не менее малолюдных, чем Валаам? – рассказыват Патрирах Кирилл - Можно было найти более удобную пустынь, там поселиться и, может быть, даже прославиться, но они избирают место наиболее трудное для проживания, отрезанное от окружающего мира холодным озером…. Но представьте себе двоих иноков, которые без всякого оружия, с минимальным запасом продовольствия прибыли на эти холодные острова и не просто удержали эту землю, но преобразили ее так, что она стала святой землей! Не проливалась кровь, и меч не обнажался, но враги никогда не могли надолго захватить эту землю, ставшую святой, потому что здесь совершались подвиги великих угодников Божиих Сергия и Германа Валаамских.

«Новый монастырь на том месте, где его не было, создавать бесперспективно, не будет за него небесных молитвенников, нет их в фундаменте новосоздаваемого монастыря. – пояснял о намерении намерении создать новый монастырь, используя старое епархиальное здание, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) писал: (2). Земная Церковь живет молитвами Небесной, и жизнь монастырей подчинена этому же закону. А нынче нет людей такой силы духа и молитвенников, которые сумели бы в наше духовно трудное время осилить создание совершенно нового монастыря»

Да впереди у этих людей огромный и тяжелый иноческий путь. Быть монахом по призванию, стать иным по жизни, а не только по званию. огромная путь за преображение душ, «Надо сначала себя очистить, а затем других очищать; надо сначала себя преобразить премудростью, а затем других учить мудрости; надо сначала самому стать светом, а затем других просвещать; надо сначала себя приблизить к Богу, а затем других приближать; подобает, прежде всего, себя соделать святым, а затем других учить святости…» (10). Возрождение русского монашества есть дело не законов и мер, а лиц, живущих высоким идеалом иночества.

Но сама жизнь монастыря — в идеале — подразумевает единство с братьями, что жили до нас и что придут после. Есть некий Валаам Духовный, Небесный, и мы можем в нем находиться. Можем отделяться, удаляться от жизни внутри этого идеала — за счет ошибок, личных грехов, отступлений от принципов монашеской жизни, или, наоборот, приближаться. Валаамский старец вне зависимости от времени, в котором он живет, остается валаамским старцем.

И как впоследствии говорил Валаамский старец иеросхимонах Алексий: «… Опыт доказывает, все понесшие тяготу послушания в смирении сердца, с совершенным повиновением старцу… бывают последователями древних подвижников благочестия, принося плоды духовного любомудрия» [ 4;306

Удобнее всего такое высокое духовное состояние достигается в монастыре, где «…в совершенном отказе от личной жизни, от жизни по своей воле и своему хотению, инок отдает всего себя для жизни в Боге, ради Бога».

Валаамское старчество, стремясь к духовно-нравственному просвещению народа, само укреплялось за счет народного благочестия, подвижники которого нередко сами становились старцами. Так, настоятель-старец Валаамского монастыря, управлявший им в течение 42 лет, о. Дамаскин был крестьянином Старицкого уезда Тверской губ.;

Старчество — это явление, которое связано с духовным устроением человека. И если благодать Божия почиет в сердце человеческом, если около него люди ощущают особую радость, если общение с ним дает особое ощущение присутствия Божия, то к такому человеку люди тянутся сами. Старцем нельзя назначить, старца нельзя выбрать. Это тот человек, который невидимым, неявным образом собирает вокруг себя тысячи и тысячи людей. И это действительно дар Божий, который Господь дарует избранным — тому, кому благоволит Его сердце.

Хотя здесь нужно оговориться, что физический возраст далеко не всегда определяет степень опытности священника. Бывает так, что человек молод, но при этом уже прошел большую духовную школу. А бывает, что человек пожилой, но не обладает достаточным опытом. Старость отнюдь не является критерием духовности. К сожалению, бывает, что неопытный наставник дерзает взять на себя функции, не предписанные ему ни Богом, ни Церковью. То есть такой священник достаточно грубо вмешивается в жизнь христианина, обращающегося к нему за советом, в самых категоричных формах определяет ему тот путь, которым ему якобы следует идти. Иногда такое случается, когда речь идет о вопросах супружества, о выборе невесты или жениха. В таких случаях дело вообще может закончиться драматическими последствиями.

1) В монастырь не принимаются граждане, состоящие в официальном или гражданском браке. Обязательно должен быть оформлен развод. Придется предъявить свидетельство о расторжении брака или иные документы, подтверждающие отсутствие брачных отношений. Например, если супруг скончался, потребуется предъявление свидетельства о смерти.

2) В монастырь не принимаются граждане, на иждивении которых имеются несовершеннолетние дети либо имеются алиментные обязательство.

3) Чтобы уйти в монастырь необходимо будет пройти собеседование с настоятелем. Неправославное мировоззрение является одним из главных препятствий для поступления на служение в монастырь.

4) Отсутствие вредных привычек: курение, пьянство, наркозависимость.
5) Отсутствие психических расстройств и заболеваний.
6) Отсутствие на теле аморальных и непристойных татуировок.
7) Отсутствие инвалидности либо хронических заболеваний, при которых необходимо постоянное медицинское наблюдение и лечение.
8) В некоторых монастырях не принимают лиц, когда-либо пребывавших в местах лишения свободы.
9) Обязательно гражданство РФ, помимо этого должна быть постоянная регистрация.
10) Возраст - старше 18 лет.

Сейчас все монастырские паломники ищут старцев, передают

Последние времена в монашества А в Церкви «всё плохо» всегда. Это надо понять и запомнить. Церковь – организм человеческий, богочеловеческий организм. И мы – гнилые члены этого организма. Гнилые члены, это мы должны понимать прекрасно. Мы пришли, привились, приросли к этому организму церковному, чтобы нашу гнилость немножечко Христовой благодатью уничтожить и в лучшем варианте заменить свою гнилость Божественной благодатью через покаяние, через какой-никакой подвиг по возможности, и ни для чего другого. Не для осуждения других, не для спасения других. Мы пришли в Церковь, чтобы спасти лично себя, конкретно себя любимого. И то, что мы видим грехи других, нисколько нас от наших грехов и от последствий наших грехов не освобождает.

Есть такая притча, пришли монахи к старцу и говорят: «Как так? Вы, отцы, лучше нас. Мы живем лучше учеников наших. А что ж дальше-то будет со всеми?» А старец им и сказал: «Да, идет время, когда монахи будут как миряне, а миряне будут как бесы. Но безропотное терпение скорбей вменится всем в подвиг».

Мы живем, наверное, в это время.

Но каждое из поколений уже две тысячи лет считает, что оно живет в то время. Вспомним Игнатия Брянчанинова, что он пишет о монашестве в XIX веке? «Всё пропало, никакого монашества нет, никакого старчества нет и не может быть, потому что корень обрублен». И это в то время, когда в Оптиной процветало старчество, когда на Валааме процветало старчество, когда в других монастырях процветало старчество, произошедшее от корня Паисия Величковского.

А вот еще более древние времена: Василий Великий пишет в одном из писем своих к брату: «Ты спрашиваешь, как дела в Церкви? Отвечаю: как с моим телом – всё болит, и никакой надежды на исцеление». Это начало IV века. А еще глубже – Иоанн Богослов говорит: «Братья, вы слышали, что антихрист грядет, и ныне в мире есть уже». Это конец I – начало II века. Понимаете, христиане живут в апокалиптические времена всегда. Апостасия, она – не какой-то вдруг взявшийся процесс, она началась сразу после Пятидесятницы. Знаете, как у Аверинцева: «Когда вы приходите в Церковь, входите в алтарь и думаете, что попали не туда – успокойтесь, туда».

Вопрос духовной жизни каждого конкретного христианина – это вопрос личного его отношения со Христом, личного спасения. Не вопрос в том, каково отношение соседа, или начальника, или священноначальника со Христом, а вопрос, как ты исполняешь заповеди Христовы, живешь ли ты по Евангелию лично.

А в Церкви «всё плохо» всегда. Это надо понять и запомнить. Церковь – организм человеческий, богочеловеческий организм. И мы – гнилые члены этого организма. Гнилые члены, это мы должны понимать прекрасно. Мы пришли, привились, приросли к этому организму церковному, чтобы нашу гнилость немножечко Христовой благодатью уничтожить и в лучшем варианте заменить свою гнилость Божественной благодатью через покаяние, через какой-никакой подвиг по возможности, и ни для чего другого. Не для осуждения других, не для спасения других. Мы пришли в Церковь, чтобы спасти лично себя, конкретно себя любимого. И то, что мы видим грехи других, нисколько нас от наших грехов и от последствий наших грехов не освобождает.

Впереди

Если монашествующие хотят быть способными позитивно влиять на мир и помочь нашему Отечеству, но при этом не заботятся о преображении своих душ, о достижении основной цели, указанной нам Богом, то в конечном итоге не достигнут ничего. По слову Спасителя, «если соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Мф. 5, 13). Святитель Григорий Богослов говорит: «Надо сначала себя очистить, а затем других очищать; надо сначала себя преобразить премудростью, а затем других учить мудрости; надо сначала самому стать светом, а затем других просвещать; надо сначала себя приблизить к Богу, а затем других приближать; подобает, прежде всего, себя соделать святым, а затем других учить святости…» (10).

Именно они – монахи по жизни и по призванию, а не только по наименованию, были в силах объединять монашеские братства и сестричества.

Для некоторых монастырей цифра огромная, да и для Валаамского монастыря это среьзеная цифра для любого монастыря, и это не означает, что все 15 кандидатов через несколько лет спободятся монашеского облика

Согласно благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла решения о зачислении в братию в ставропигиальных монастырях принимаются только по итогам собеседований

С этого момента они становятся готовятся ко вступлению в братию, пошивочная мастерская монастыря начинает им шить подрясники, рухольный склад начнем им подбирать скуфейки и жилетки.

. Вначале кандидат становится трудником, он посещает все богослужеиия, участвует в общей трапезе. Если становится ясно, что девушка не находится под влиянием сиюминутных обстоятельств, а проявляет усердие в молитве, прислушивается к советам, понуждает себя к смирению и так далее, игуменья вместе со старшими сестрами решают принять ее в обитель. В среднем этот «испытательный» срок длится не менее года. После чего, сестра пишет прошение на имя игуменьи и правящего Архиерея о зачислении в монастырь.

В монастырь не могут поступить люди, находящиеся в браке, а также имеющие несовершеннолетних детей или одиноких престарелых родителей. Более того, желательно, чтобы дети, даже достигнув 18 лет, что называется, крепко стояли на ногах, а за родителями в миру был достойный уход -.

Нередко девушки ездят по разным монастырям, знакомятся с их уставами, которые пусть не кардинально, но все же отличаются друг от друга. После того, как выбор в пользу той или иной обители сделан, «кандидатка» обращается к игуменье (матушке-настоятельнице) с просьбой принять ее. Чаще всего, девушку оставляют пожить в монастыре, но в качестве… паломницы. Посещать сестринские богослужения, молитвенные монашеские правила, участвовать в общей трапезе «паломница» права не имеет. Но зато она имеет возможность глубже познакомиться с жизнью в обители. Сестры же и начальствующие в монастыре (этого никто не скрывает) присматриваются к новенькой.

Если становится ясно, что девушка не находится под влиянием сиюминутных обстоятельств, а проявляет усердие в молитве, прислушивается к советам, понуждает себя к смирению и так далее, игуменья вместе со старшими сестрами решают принять ее в обитель. Но и это еще не «официальное зачисление». Труднице выдается первоначальная «форма» (черные платочек, юбка и блуза), она посещает общую трапезу, участвует в сестринских богослужениях, помогает в послушаниях. В среднем этот «испытательный» срок длится не менее года. После чего, сестра пишет прошение на имя игуменьи и правящего Архиерея о зачислении в монастырь.

Вспоминаются замечательные слова святого преподобного Ефрема Сирина: «Вначале нужно потрудиться и получить венец подвига, чтобы вкусить Божественной благодати». Преподобный Ефрем очень точно описывает последовательность действий. Если ты хочешь встретиться с Богом, если хочешь в сердце своем почувствовать Его силу, если хочешь убедиться в том, что Он слышит твои молитвы и отвечает на них, — вначале потрудись. Вот люди и приходят в монастырь, следуя этой заповеди, чтобы просто потрудиться, а потом по милости Божией, прикоснувшись к Божественной благодати, уже не могут уйти в мир и становятся монахами. И мы рады тому, как сегодня укрепляется русское монашество на просторах всей нашей Церкви.

Срок получения подрясника у каждого свой. Чаще всего в братию принимают через год – полтора со дня прихода в монастырь, но бывает, что и через 5 лет. Послушник получает отдельную келью для совершения келейного правила и начинает учиться жить по-монашески. Будучи послушником, он вправе без каких-либо прещений перейти в другой монастырь, вернуться в мир и создать семью. При оставлении монастыря он исключается из состава братии и лишается права ношения подрясника. В любом случае такой ответственный поступок, как оставление монастыря, будет духовно оправдан, когда он совершается по благословению духовника и священноначалия.

Официальное вступление в братию происходит после утверждения Патриархом соответствующего прошения будущего послушника. В дополнение к скуфейке брат получает подрясник (длинное, до пола черное платье) и четки. С этого момента он становится полноценным членом монашеской семьи, занимает свое место в строю. Так, увеличение братии мужских обителей на 9 человек по сравнению с прошлым годом произошло в связи с пополнением числа насельников Оптиной пустыни, Валаамского и Сретенского монастырей. Общее количество насельниц женских ставропигиальных монастырей возросло на 10 человек. За минувший год преставились ко Господу 19 клириков г

В июле 2014 года посещая обитель, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл сказал о том, что всем насельникам Валаамского монастыря нужно стремиться к тому, чтобы Валаам стал Северным Афоном России, и в первую очередь благодаря духовному деланию братии. Также Святейший Патриарх пожелал, чтобы все прихожане и паломники, все те, кто приезжает на Валаам за духовной помощью и поддержкой, укреплялись на своем жизненном пути: «Валаам это как раз то место, куда паломники смогут приехать для того, чтобы освободиться от эмоционального и психологического груза, чтобы оставить всю мирскую суету, подумать о Боге, подумать о самих себе, подумать о том, правильно ли протекает наша жизнь, верно ли выстроены наши жизненные приоритеты».

Сегодня вечером будет отслужено праздничное Всенощное бдение, а в субботу состоится соборная Божественная литургия, с благодарственным молебном о той помощи, которую оказывает нам все эти годы Господь по возрождению нашей святой обители.

Епархиальное собрание духовенства города Москвы. С основным докладом выступил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Отвечая на вопрос о намерении создать новый монастырь, используя старое епархиальное здание, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) писал: «Новый монастырь на том месте, где его не было, создавать бесперспективно, не будет за него небесных молитвенников, нет их в фундаменте новосоздаваемого монастыря. И в настоящее время это очень важно. Земная Церковь живет молитвами Небесной, и жизнь монастырей подчинена этому же закону. А нынче нет людей такой силы духа и молитвенников, которые сумели бы в наше духовно трудное время осилить создание совершенно нового монастыря» (2).

Всего в Русской Православной Церкви по состоянию на 2011 год 804 монастыря. Из них в России мужских – 234, женских – 244, в других странах СНГ и Балтии – 142 мужских и 153 женских. В странах ближнего зарубежья у РПЦ 3 мужских и 3 женских монастыря. В ведении Русской Православной Церкви Заграницей находятся 16 мужских и 9 женских обителей. Кроме того, у Русской Церкви есть 203 монастырских подворья и 65 скитов.

«Очень хорошо, что возрождаются старые традиции, и тоненькой ниточкой намечается прерванная было преемственность», – пишет в уже упомянутом письме отец Иоанн (Крестьянкин) (2

В период безбожных гонений ХХ века Русская Православная Церковь и русское монашество показали, что сила духа проявляется не во внешнем благополучии. И по примеру апостола Павла мы призваны учиться жить как в изобилии, так и в скудости (Флп. 4, 12). А испытание изобилием и внешней свободой всегда труднее. Вспомним, что учреждение общежительного монашества в Византийской империи и его исход в пустыню пришлись, главным образом, на период благополучия Церкви, государства и политического могущества последнего. Этим Церковь явно показала неотмирность ее природы, несовпадение ее задач и устремлений с мирскими, даже самыми благими и добрыми. Церковь призвана преображать мир, но она никогда не усваивает себе этот мир. Налицо некое противоречие между внешним благоустройством жизни и духовной глубиной церковного бытия, монашеской традиции. Противоречие для сознания мирского, секулярного, но никак не для церковного и монашеского.

Сложно представить, как нам это удастся при настоящем плачевном духовном состоянии мира, его безудержном отпадении от Божественной Любви. Но Богу все возможно. Мы же обязаны делать все, что в наших силах. От этого зависит очень многое, в том числе и будущее России. Если мы не используем данной нам возможности, то «помоги нам Господь понять, что Истина и Милость путей Божиих поведет нас сквозь скорби небывалые», как пишет отец Иоанн (Крестьянкин). Но дух монашества, всегда присутствующий в Церкви, будет в ней присутствовать до конца времен, и стремление к иноческой жизни, как к идеалу жизни во Христе, всегда будет находить возможность к осуществлению в любых условиях. Даже если это будут тяжелые условия, в которых традиционные формы монашества могут претерпеть изменения, даже если случится потерять нам с такой любовью и тщанием восстановленные стены.

Таким образом, мы стоим перед непростой задачей сохранить наше общежительное монашество. Не допуская проникновения мирского духа, мы должны в духе рассуждения и святоотеческой мысли изменять в монастырях то, что необходимо менять. Мы не можем совершенно отгородиться и замкнуться в своих внутренних проблемах. Укрепляясь духовно, мы можем и должны своей жизнью влиять на окружающих нас и изменять их.

Однако необходимо сознавать, что это не есть норма и прямое призвание монахов. Иначе, забыв об этом, мы рискуем оставить нашим последователям не живую традицию, а в лучшем случае – отреставрированные здания, большие библиотеки и груз отвлеченных от жизни знаний, который те не смогут понести и использовать. «Мы не имеем права изображать монашество таким, каким нам хочется. Признавать свои немощи и смиренно просить милости Божией – дело совсем другое», –говорит старец Паисий Афонский (4).

Приходя же в монастырь, человек понимает, что, несмотря на свою греховность, он может содействием Божественной благодати освободиться от тирании мира, а затем и от своих страстей и рабства греху. Но если, придя в монастырь, он не получает живительной духовной поддержки, а попадает в среду, где земное мудрование и земная логика определяют интересы жизни, то очень мало надежды, что он найдет в себе силы противостоять духу мира в монастыре. Вот что говорит старец Паисий Афонский: «Мирской дух, проникая в монашество, огорчает Самого Христа. К несчастью, мирской дух проник из мира и во многие монастыри. Причина этого в том, что в нашу эпоху некоторые духовные наставники направляют течение монашества по мирскому руслу, и к благодатному святоотеческому духу души иноков не текут. Я вижу, что сегодня в монастырях господствует дух, противоположный святоотеческому… Путем мирского развития, которое считается прогрессом, монашество приходит к духовному разложению. Из монашества исчезает очень многое, подобно тому, как из мира исчезают честь, уважение и их называют отжившими свой век» (4).

Возрождение монашества, главным образом, есть дело не законов и мер, а лиц, живущих высоким идеалом иночества. Административные вмешательства, принятие канонических мер, как правило, всегда обоснованы и необходимы, но они неизбежно болезненны. Реальность, порой неприглядная, требует от епископа активного участия в исправлении и врачевании искажений в монастырской жизни.

ь, что число желающих по-настоящему, искренне посвятить себя монашеской жизни и, главное, способных к ней, не так уж велико. Понятно, что как минимум это говорит о невысоком уровне нравственности современного общества. Но дело не в количественных показателях. Монастырь нельзя рассматривать как нечто приспособленное для осуществления целей даже самых благих, но не относящихся к собственно монашескому деланию. Даже один монастырь, состоявшись как духовный организм, в котором в союзе мира и любви созидается единство во Христе, может оказать ни с чем не сравнимую помощь епархии, Церкви, Отечеству.

Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) подчеркивал, что «глубоко ошибаются те, кто думают, будто монашество может как-нибудь внешне, административным вмешательством быть организовано или поднято в своем духовном уровне. Монашество… есть дар Святаго Духа» (3).

Говоря о монашестве и его возрождении, мы имеем в виду монастыри общежительные, поскольку общежительное монашество исторически традиционно для нашей Церкви.

Желание настоятеля или настоятельницы увеличить численность братства или сестричества вполне понятно. Надо обеспечивать богослужение, монастырское хозяйство, социальное служение, паломников и так далее. Но если думать только об этом, то насельники легко превращаются в средство решения вопросов внешней деятельности, в то время как монастырь для них не становится той средой, в которой они могут и должны созидать себя. Именно созидать себя – в молитве, послушании, отсечении своей воли.

Сохранение церковной и монашеской жизни в нашем Отечестве поистине явилось чудом, и нельзя забывать, что мир, свобода, отсутствие притеснений дарованы нам вовсе не благодаря изменению сознания и глубокому покаянию народа.
Помня о периоде испытаний, пройденном нашей Церковью, мы с благодарностью Богу и русским святым должны понять причины, вызвавшие эти испытания. Конечно, любые исторические потрясения являются следствием глубинных духовных изменений в обществе и имеют под собой основания религиозные. И только в контексте осмысления исторических путей религиозной жизни России, анализа допущенных ошибок и искажений мы можем говорить о возрождении монастырей и монашества, видеть проблематику и актуальные вопросы современного монашества.

Как не потерять внутренней свободы, остаться солью земли, светом миру (Мф. 5, 13-14), не позволить ему своими законами, настроением и духом войти в церковную и, тем более, монашескую жизнь и в то же время не замкнуться, не отгородить себя от служения ближним и дальним, нуждающимся в слове утешения, просвещения, назидания и в практических делах милосердия и веры? Ответ на этот вопрос во многом определяет нравственные мотивы и стремления каждого из нас. Мы либо становимся причастны тому достоянию, которое дает нам Христос, либо становимся общниками мира сего, не оказав ему никакой реальной помощи во Христе.

Подвижник ХХ века старец Паисий Афонский неоднократно подчеркивал в своих беседах, что сегодня самая большая проблема для Церкви и для монашества особенно – вхождение в нашу жизнь мирского духа. Незаметно, под благовидными предлогами, из-за незначительных, казалось бы, уступок он наполняет нас, овладевает нашим умом, изменяет наше сознание. Допущенные в прошлом ошибки уже во многом исказили понимание нами предназначения человека и смысла жизни на земле

Современная монашеская жизнь, она вообще есть? Или «оскуде преподобный»?

Дать фотографию построения

– Что мы с вами про монахов, давайте такой вопрос обсудим: «Есть ли христиане в Церкви?» Недаром же Господь говорит: когда приду, не знаю, найду ли веру на земле. Вы говорите «оскуде преподобный». На самом деле, так и есть. Есть такая притча, пришли монахи к старцу и говорят: «Как так? Вы, отцы, лучше нас. Мы живем лучше учеников наших. А что ж дальше-то будет со всеми?» А старец им и сказал: «Да, идет время, когда монахи будут как миряне, а миряне будут как бесы. Но безропотное терпение скорбей вменится всем в подвиг».

Мы живем, наверное, в это время. Но каждое из поколений уже две тысячи лет считает, что оно живет в то время. Вспомним Игнатия Брянчанинова, что он пишет о монашестве в XIX веке? «Всё пропало, никакого монашества нет, никакого старчества нет и не может быть, потому что корень обрублен». И это в то время, когда в Оптиной процветало старчество, когда на Валааме процветало старчество, когда в других монастырях процветало старчество, произошедшее от корня Паисия Величковского.

Современная монашеская жизнь, она вообще есть? Или «оскуде преподобный»?

Поиск по сайту